4
Доктор был атеистом, оттого и не удивлялся, почему этот огромный мир отказывался помещаться в узкие рамки научных монографий, противясь малейшим попыткам понимания. И пусть искусственные спутники кружатся вокруг тела, а альпинисты уже практически поселились на всех его макушках, наука до сих пор продолжает биться над загадками. Даже воцарившаяся теория антропоморфности вселенной пасовала перед простым вопросом: где у телесной тверди кости. А чем дышит и питается огромный организм? Как происходит испражнение, в конце концов. Оставшись без ответа, вопросы эти повисли в воздухе перед ошарашенной физиономией человечества. Повисли, раздражая и лишая покоя настолько сильно, что некоторые ученые мужи сами погружались в маразм и наравне с малообразованным быдлом возносили молитвы огромному эрегированному члену и гигантской вагине, с которых будто бы и зародилась вселенная. Но, ни это пошлое язычество, ни наполненное мистикой христианство, не мешали доктору смотреть на мир здраво.
В дверь постучали. Доктор промолчал. Тихонько скрипнули петли и в щель просунулась голова Мишуни.
– Это плохо Савелий Иванович? – спросил он.
За спиной доктора на автоматическом режиме ровно жужжало новенькое японское оборудование и подмигивало людям зеленными лампочками.
– Почему плохо? – переспросил доктор.
– Синяя кровь – это же плохо? Тут мужики сказки рассказывали страшные.
– Что еще за сказки? – поинтересовался доктор раздраженно.
– Я войду? – спросил Мишуня, но ответа дожидаться не стал. Правда, дальше наглеть не стал, остановился скромно у стены.
– Ну что там мужики?
– Сказки понятное дело! – продолжи Мишуня. – Вроде кровь синяя за грехи людские прольется, когда пробьет час зверя и четыре коня: мор, брань, глад и смерть принесут этому миру…
– Кто это такой умный? – не выдержал доктор.
– Так Александр, лекарь наш…
– И какой же он мужик? – возмутился доктор. – Ты, Мишуня, пойди, передай этой прослойке, что если будет мутить, то вылетит с кровезаготовок, как пуля. И никакое покровительство ему не поможет. Спишу на большую землю с первым же составом.
– Так может вы сами… – залепетал Мишуня.
– Сопля, ты братец, бесхребетная. Иди, иди… Скажи, что осерчал я. Сильно, скажи осерчал. Донес кто-то, ты и не заметил кто, я и в крик. Понял?
– Понял, Савелий Иванович, понял! Как не понять! – заулыбался тот.
– А мужики что? Только доктора слушают? Сами еще не начали версии рожать?
– Нет, какой там, только лекарские пересказывают…
– Ну, ступай-ступай.
Когда дверь закрылась, доктор вернулся к своим мыслям. В лаборатории ему всегда думалось удивительно легко. Даже без модного и дорогостоящего оборудования. С простым микроскопом, ящиком реактивов, поломанной центрифугой и горластым холодильником мыслям было также уютно. Главное, чтобы на душе не скребли блохи и страх не сжимал в тисках голову. А уж с этим доктор разделался в первую очередь и теперь мог спокойно размышлять о загадках вселенной. К которым, вот как получилось-то, довелось и ему прикоснуться. Вот и кровь синяя тоже загадка… Только без привкуса безнадежности. Синяя и синяя… А вот… Да, давно доказано, что саркома могла появиться на теле и в естественных условиях, а не только в тишине кабинетов. Доказано экспериментально, десять раз перепроверено на крысах, даже Нобелевская премия давно получена. Но, слава богу, доказательство так и не вышло дальше лабораторий. Тех, которые с тремя системами контроля, охраной и огромными подземными сейфами. А представить, что спит она, саркома, не внутри ракеты, стоящей где-то на боевом дежурстве в Мурманске, а вполне свободно, ничем не ограниченная на глубине несколько десятков метров и ждет своего часа. Вот тогда действительно становится страшно. Куда там всадникам апокалипсиса. Но пронесло. Гистология оказалась совершенно нормальной. Никаких подозрений на онкологию. Обыкновенное бело мясо. За исключением конечно того, что мясо должно быть красным. И никак иначе. Даже высыхая или попадая в огонь оно чернело, но никак не светлело. В общем, аномалия. Но аномалия удивительно безобидная, будто и не настоящая.
Синяя кровь, белое мясо… В целом тоже ничего неприятного доктор не видел. Странно, удивительно, необычно, но не смертельно. А потому вдвойне притягательно. Если человек не трясется за свою жизнь удержать его любопытство невозможно. Так уж устроен его разум. Тоже своего рода аномалия.
Аппаратура звякнула, из принтера полезла распечатка. Доктор глянул на монитор. Закончился анализ крови. Как и предполагалось. Скляров оказался провидцем. Даже захотелось позвонить на кафедру родного университета и разыскать его, чтобы порадовать. Но желание быстро прошло. Дорого. Да и где теперь он? Натыкался он в сети на какого-то Склярова, доктора медицины, но где гарантия, что он тот. Гораздо важней позвонить в столичный офис. По уму сообщить стоило сразу генеральному, но тот делами кровезаготовок давно не интересовался. Теперь бывший начальник лагеря, бог и дьявол для нескольких тысяч зэков, примерял на себя вериги спасителя отечества от наползающей диктатуры, мелькая на телеэкранах с бывшими своими подопечными. Курировал все что касалось крови его первый зам. Фетисов. Этому звонить просто не хотелось. Три ходки. Четыре доказанных убийств, несколько недоказанных. С десяток безнаказанных показательных казней уже в самом лагере. Одного он прямо на глазах доктора закопал в мясо. Общаться с ним Савелий Иванович избегал. Оставался только старинный... Нет, не друг, в общем-то. Приятель, коллега. Сёма Щац.
– Да дорогой! – ответил он сразу. – Савва сколько лет и зим?
Сёма отвечал за технологическую часть. Не только кровезаготовок. Всего производственного крыла. Главный инженер без инженерного образования. Но науку действительно любил. С тех самых пор, как работал заведующим склада при Научно-исследовательском Институте Крови.
– Сёма, у нас тут небольшая проблема.
– Что неужели закончились целые лопаты? Ты не переживай. Мы сейчас с японцами активно сотрудничаем, они нам лопаты должны поставить сервоприводом усиленные.
– Да лопат у нас еще на несколько поколений осталось. Уж чего в союзе недостатка не знали, так это в лопатах, – произнес доктор, на другом конце только хмыкнули. – Нет, у нас серьезней пожалуй. И неоднозначно. Вышли на новую совершенно не разработанную артерию…
– О! Поздравляю. В районе Усть-Сысольска, это первая за несколько лет, – серьезно обрадовался Сёма.
– Вот тут-то и проблема. Кровь в артерии красная.
– Какая-какая? – переспросил Сёма.
– Красная, – ответил доктор. – А в непосредственной близости от крови обнаружилось белое пятно, позднее оказавшееся белым мясом.
Сёма надолго замолчал.
– Если бы я не знал тебя, Савва, – наконец, услышал доктор. – Решил бы, что ты повредился рассудком. Да я и сейчас сомневаюсь, насколько ты в себе. Точно никаких шуток, ошибки…
– Сема, я уже сделал анализы и послал результаты в столицу. Сколько там файлу идти? Пару минут? Цвет, конечно, они не передадут, но ты и по составу все увидишь.
Опять помолчали.
– Что предлагаешь? – спросил Сёма.
Доктор пожал плечами, но сразу сообразил, что собеседник-то не увидит его растерянное выражение лица.
– Не знаю, – произнес он. – Вам там самим решать, что делать.
Тут дверь резко распахнулось и в лабораторию вбежал Мишуня.
– Савелий Иванович, Савелий Иванович, я доктора нашел…
– Прости, Сёма, я сейчас… – произнес доктор и приложил трубку к груди. – Что орешь, как резанный, ну нашел и нашел.
– Так я не просто нашел. Покойник он, Савелий Иванович. Кто-то ему пол черепушки снес. И кровь выпил. И мозги съел…
– Вы там Сёма, чтобы не решили, сыщика толкового сюда пришлите. Чертовщина тут какая-то, – спокойно произнес в трубку доктор.
– Понял Савва, – сказал собеседник и отключился.
Доктор аккуратно положил трубку и уж затем стукнул со всей силы кулаком по столу.
– Да что сегодня за день такой! – крикнул он.
– А еще убийца ногу лекарскую съел. Наполовину, – продолжил Мишуня.
Доктор даже не посмотрел на него. |