бог лангуст кладет мое сердце на маленькие весы,
из часов пустых выливая евфрат песка -
заваривает бергамот, выправляет в небе пассат,
делает бутерброд с кусочками колбасы,
читает, что пишет, нового что не у кота басё,
и на этом всё.
мой сын управляет временем через круг,
так растет в упрямости мой квадрат,
он купает пустырник в своих ногах,
выправляет резкость, часы, квадрант,
подмечает разницу и расклад
неимоверно медленных снежных круп;
в его пятках топчется кошкин нил,
золотой онон, говорит он - рцы;
как на кур ногах смотрит в пять сторон -
и на шесть седьмиц у него уют -
и над ним неведомое поют.
как лакуна кобальтовое вчера
обращает в пепел воздетый перст -
чёртасдваиваиваевая в раздрай -
воровскую тропку и медресе
-
в красный морс.
морщинистого отца.
в нибельмес.
нифельхейм, вальхалла и райсобес.
бог лангуст восходит в меконний двор -
первородной слякоти перемес.
в суицид сугроба летит бычок,
он сорвался с досочки бытия -
его ждёт падение и ничо.
всё в груди горгоны сплетая в клуб
все сшивая в коуб, - в камин,
пусть мертв,
мертв, смирен и скорбен - мятежный дух,
лжегомер -
практически лжеплутарх,
о его дарах -
сын смеется - пряничный лжеавгуст,
через мир дверей протискивается бог лангуст -
как к черте, к плеядочке фонарей,
в переплав, во тление, во архей.
междуденный царствует мезозой,
спит жена и сын, и мороз борзой,
только я - усталый иногородний
среди окон темных, багрянородных,
среди окон светлых, и окон оных,
средь балконов.
всякий всполох, молоха ворожба,
суета, сюита - осадочная порода,
так, затем задуманы мы природой
что засолит известью в горный жбан -
а потом рассолит, и непременно -
повторится всё,
добавленной переменной
остаётся краденое и быт,
вальтер ппк, вискарь, кола,
лжеевклид,
над посадом - пасмурно,
полу-йоль,
полумрак, полуночь и треть-уют.
И вокруг витийствует лжеиюль. |
