Перед поездкой в редакцию журнала «Дождь» я по привычке сделал запись в ежедневнике. «Иду на дело». За неимением костюма надел джинсы и джемпер. Прыгнул в троллейбус и поехал. Вдоль Воздухофлотского проспекта цвели каштаны. Студенты, вроде меня, предпочитали запахам лекционных аудиторий запахи весны, хмеля и ячменного солода. На Фучика мне захотелось выйти и выпить пива. Тогда его разливали в кружки или пол-литровые банки прямо на улице. Но передумал. Предстоял разговор с главным редактором. На поэзию я особых надежд не возлагал. Да и на прозу тоже. Правда, цикл рассказов о школьном учителе Сундукове всем нравился. Даже Дюше. Но по большому счету мне просто было интересно. Как бы мнение специалиста и все такое.
Редакция располагалась в сером здании на Пушкинской. Журнал этажом выше, подсказал седой вахтер. Старик листал «Крокодил» и жевал кильку в томате. Я позвонил в звонок. Мне открыла юная дева и приветливо улыбнулась. Здесь пахло свежей типографской печатью и графоманским задором. Ворс на ковре был такой длины, что мои дешевые туфли утопали в нем наполовину.
В кабинете редактора висело два портрета. Тарас Шевченко и Эрнест Хемингуэй. Они расположились на противоположных стенах и смотрели друг на друга. Тарас – угрюмо, Хем – равнодушно. Редактор был лысеющим мужчиной лет сорока. Он долго молчал, перебирая какие-то бумаги. Мои ноги танцевали под столом пого-пого, вырывая ворс из ковра. Мне кажется, он желал, чтобы я вспотел. И я вспотел.
- Ваша? – спросил, наконец, редактор, указывая на рукопись.
- Да, – ответил я.
- Меня очень заинтересовал рассказ «Счастье». Живой язык, яркие образы, совершенно непредсказуемый сюжет. Читал, знаете ли, с увлечением. Но концовка меня совершенно огорчила. Она слишком предсказуема и прозаична.
Позвольте, хотел заорать я. Как это из непредсказуемого сюжета может получиться предсказуемый финал? И что значит «прозаична»? Окончание рассказа, по-вашему, должно быть непременно поэтичным? Хотел вопросить я. Но промолчал.
- А этот ваш Мудаков…
- Сундуков, – исправил я.
- Я и говорю, ваш Индюков совершенно сырой. Он нечитабелен.
- А…
- Завотделом по поэзии еще не смотрела вашу рукопись.
- Понятно, - говорю. – Я пойду.
- Сколько вам лет, молодой человек? – внезапно поинтересовался редактор.
- 25 с половиной, - почему-то соврал я, накинув себе четыре года.
- Нуууу, юноша, - мерзко протянул редактор. – У вас все еще впереди. Прощайте.
«Прощайте» прозвучало и вовсе оскорбительно. Лысый гундос, выругался я про себя и вышел.
- Он новых никогда сразу не печатает, - сказала юная дева в приемной и улыбнулась.
- У вас есть домашний номер телефона?
- 2128506.
- Я позвоню.
Лысый гундос, выругался я на лестничном проеме уже вслух. Седой вахтер закивал головой. Или идиот или соглашается, решил я и двинул в ближайший гастроном. Там было мало народу, но большой ассортимент. Я взял маленькую от Nemiroff и клубничный сок. Затем нырнул в первую подворотню. Отхлебнул третью часть и нацарапал в ежедневнике: «с сундуковым покончено». Рукописи я выбросил в мусорный бак. В три напаса прикончил Nemiroff. Остатки клубничного сока оставил бомжам и отправился искать троллейбус.
- Ваши документы! – внезапно прыгнул на меня из-за кустов мент.
От неожиданности я выронил дневник.
- Ах ты, сука! Руки за голову! Сигарету, блядь, выбрось! – заорал «внезапный», изучив дневник.
- Вася, шо там за хуйня? – вышел из-за кустов второй в погонах лейтенанта.
- Та тут щенок какого-то Сундукова пришил. У него здесь так и написано. Сундуков сегодня жмур.
- Ноги на ширине плеч, я сказал! – рявкнул лейтенант.
Из бобика выскочили автоматчики. |
Правила
| +2 | Шедевр! Одно из лучшего здесь! |
| +1 | Понравилось |
| +0.5 | Что-то есть |
| 0 | Никак |
| -0.5 | Хуже чем никак |
| -1 | Отстой |
| -2 | Пиздец, уберите эту хуйню с Тепловоза! |
|
Средняя оценка крео:
Проголосовавших: 13
! Голосование доступно только авторизованным пользователям |
|
|
