2005-04-15 : Aiwentoor : Квартирный вопрос
| Кризис жанра проявил себя затянувшимся молчанием. Я долго молчал и испытывал дискомфорт по этому поводу. Я сидел, в морду мне дул воздух, гонимый вентилятором по кругу, и неспокойно молчал. Морда чувствовала прохладный воздух, морде было приятно. А потом я подумал: «а хорошо бы сейчас попить чаю». Кризис жанра и привёл мой левый указательный палец к ожогу кипятком.
Квартиры страшно подорожали. Обсуждением этого вопроса заняты все мало-мальски неглупые люди. Мне в чужие разговоры встревать не с руки, но если бы меня спросили, я бы промолчал. Жестокая правда жизни ударила кулаком бытовых и насущных проблем по морщинистым лицам, отчего те помрачнели и стали чаще курить. А в это время, из окна третьего этажа, дома по Речной улице, бросили початую бутыль с пивом. Бутыль описала незамысловатую дугу и упала в вечерний апрельский сугроб, дном вниз. По этому поводу истерически взвыла местная забулдыжная псина и хлопнула дверь первого подъезда, а Мышьяков, протяжно зевнув, закурил в темноте однокомнатной квартиры. Мышьяков смотрел на бутылку и размышлял над квартирным вопросом. А мне вспомнилось, как в глазах Граны потухли две звезды и он повесился, не дожив до пятидесятилетия трёх лет. Его жена беззвучно плакала, плакал средний сын, младший проснулся с улыбкой. В день рождения младшего сына повесился хороший человек. Средний, стоя на крыльце, почему то не думал о квартирном вопросе. Я же сидел в мягком рабочем кресле и думал о том, что неплохо было бы лечь лицом в небо и посмотреть на Альтаир. Я всегда так делаю, когда случайно обжигаю левый указательный палец кипятком. Я сажусь в мягкое рабочее кресло и думаю о том, что неплохо было бы посмотреть на Альтаир, лёжа лицом в вечернее небо, в пятницу восьмого апреля. …Никогда этого не делаю. «Во первых строках своего письма…» - писал младший, сидя на табуретке с дыркой, - «хочу удостоверить вас, что у меня всё в порядке. Мама, если приедешь, то возьми с собой домашних пирожков…». Младший расстегнул воротник и почесал в ушной раковине. Что писать дальше он не знал. Когда его забирали в армию, он держался молодцом - это я точно помню. Но его мать мне говорила, что он плакал и долго держал её за руку, стоя худым у КПП. Это квартирный вопрос животрепещущим духом скрутил ему лёгкие до спазмов. С тех пор, как утром тихо плакала мать, прошло четырнадцать лет. Младший вырос. Однажды, в среду утром, он шёл по улице. Как обычно в это время года было лето. Лето было очень летним и тёплым. Не в пример холодной зиме или какой-нибудь там осени. А навстречу ему, что удивительно, тот самый Мышьяков. - Который сейчас час? - вежливо спросил Мышьяков. - Семь двадцать восемь, - ответил младший. - Мышьяков, - представился Мышьяков. - Поликарп Граны, - в свою очередь сказал младший. - О нас написали рассказец? - Да, - коротко хмыкнул младший Граны. - А как автор относится к квартирному вопросу? - с интересом заглянул Мышьяков в лицо случайному прохожему. Прохожий растерянно смутился. Потом Граны и Мышьяков разошлись по своим делам, а я, сидя на автобусной остановке, думал о том, что слишком мало задумываюсь о повседневной жизни. Резко вскрикнуло радио и, я очнулся… Написано в 1.00 - 2.06, в глубине мягкого рабочего кресла. | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
КОММЕНТАРИИ
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Оригинал текста - http://teplovoz.com/creo/4838.html | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||