2004-09-02 : Simamoto : Noname (продолжение)
| * * *
Утро. Еще одно летнее солнечное утро. Продолжается эта канитель под громким названием Моя жизнь. Сегодня понедельник. Это означает, что я отправляюсь на работу. Это означает, что ее я оставлю дома. Закрою две двери на два замка. Она почти не выходит из дома. За редким исключением. Такие исключения называются выходными. Когда я беру ее за руку и веду на прогулку, или увожу за город. А вообще, она целыми днями сидит дома и читает-читает-читает. Смотрит мультфильмы. Курит. Сидит в Интернете, изредка правда. Я не разрешаю: перенапряжение глаз может спровоцировать приступ боли. Пьет молоко. Щелкает пультом. Читает. - Алло! Алло! Мам, М-а-а-а-а, ты слышишь?! Я пытаюсь переорать помехи на линии. Заглянувшей в дверной проем секретарше показываю пальцем на телефон, мотаю головой, извиняясь: Попозже, не сейчас! Она тоже умеет читать по губам. Потому что сочувственно кивает в ответ и закрывает за собой дверь с другой стороны. Мамин голос то пропадает, то снова прорывается сквозь шипение. Ты приедешь на выходные? Спрашивает мама. - Не знаю. Ты продлил страховку? - Нет, Ма, не успел. Ты позвонил сестре, у нее была годовщина свадьбы? Ты не забыл? - Да, забыл. Я позвоню сегодня! Я еле-еле успеваю отмахиваться от ее вопросов. Моя мама напоминает мне один из автоматов, которые стоят на теннисных кортах. Когда машина плюется мячиками, а ты то и дело должен успевать отбивать их. Вот так я общаюсь с мамой. Ты обещал починить забор на даче, помнишь? - Да. Ты вообще хоть что-нибудь помнишь? Ш-ш-ш-ш-ш…… Снова помеха, и мамин голос выпадает. - Алло! Мам! – Гудки в ответ. Мама не понимает, почему я до сих пор живу с девушкой-инвалидом. Которая сидит на моей шее. Которая не способна родить ей внука. Которая вообще мало на что способна, по ее мнению. Но, мама, если бы ты знала, как я тебя люблю. Если бы ты знала, как я разрываюсь на части. Я вспомнил, что забыл в машине бумажник. * * * Я мечтаю о жизни на острове. Я бы уехал жить куда-нибудь далеко-далеко. Жил в одиночестве, вдали от суеты и грязи городов. Я еще мечтаю увидеть Конец света. Сидеть на небоскребе и глазеть в бинокль на перекошенные ужасом лица людей. И слушать завывания сирен. Крутить ручку радиоприемника в поисках последних новостей. Но, скорее всего, когда Конец света наступит новостей не будет. Вести эфир будет просто некому. Еще я хочу понять кто я и зачем. Я хочу найти себя. Я хочу быть счастливым. Разве это – много? А еще я люблю проснувшись подолгу лежать в постели. Например, субботним утром. Пробуждаюсь от яркого света в глаза. От того, что вместо картинок сна вижу красно-оранжевую массу с прожилками. Словно увеличенные лепестки орхидеи. Приоткрываю глаза – край балконной двери. Шторы. Солнце. Ее плечо. Зарываюсь поглубже в одеяло. Представляю себя огромной рыбой в океане. Я могу лежать вот так долго-долго. Пока не проснется она. Потом мы будем валяться вдвоем, угадывая остатки снов в глазах друг друга. И я могу даже пересчитать ресницы ее. * * * Разговор с мамой не оставил ничего кроме раздражения и досады. Я никак не мог наладить наши отношения. Это доставало мне немало волнения. Проверил почту. Пришло письмо от моей «Принцессы». Привет. Мне сегодня приснилось, что я спускаюсь в огромный бетонный бункер. Скорее всего, это – бомбоубежище. Черно-белый сон. Серый, как дым. Долгий, как зима. Я иду по коридорам и помещениям, свет разбитых ламп дневного освещения мигает. Словно у ламп нервный тик. Это немного раздражает. Чуть-чуть. Пахнет плесенью и затхлой водой. Вся эта гадость селится на стенах. Еще я чувствую, как под лопатками рвется кожа. Прорезаются крылья. Теперь я – летучая мышь. Представляешь? Вот здорово, правда? Принеси, пожалуйста, молока. Пока. Пишу ей ответ. Хорошо, принесу молоко, но только вечером. Не сиди много за компьютером, поняла? Пока. (Как же я устал от всего этого!). Больше всего на свете сейчас мне хочется поспать. Просто приехать домой и лечь спать. Спать, спать, спать. Долго, наверное, целую неделю. Если хорошо выспаться, то кажется, что и жизнь переменится. Все перестанет быть таким тусклым и размытым. Я прихожу домой. Разуваюсь в прихожей. Тихо, через кухонное окно слышны крики детворы с улицы. Слышен шум дороги. Слышен чей-то плач. Смех. Сигнализация. Звук хлопающей двери автомобиля. Звуки разъедают мой уставший мозг. Прогрызают дыры, ходы, норы. Тоннели. Молоко ставлю в холодильник. Дома тихо. И, кажется, кроме крадущихся закатных солнечных лучей, никого нет. Она дремлет на балконе. На коленях мохнатый коричневый плед, на полу валяется очередная книга. Я поднимаю упавшее чтиво, расправляю смятые углы страниц. Закладка, естественно, тоже выпала. Где она остановилась? Не знаю. Я давно заметил, что есть два типа сексуальности. У женщин. Для меня, во всяком случае. Вернее существуют два типа женщин сексуальных по-своему. Первые это - львицы, охотницы, вамп, собственницы. Они шикарны, великолепны, блистательны, роскошны, ослепительны. Это маникюр, стильные стрижки, дорогие костюмы, украшения, помада и шик. Они знают себе цену, уверенны в себе, умны и, бывает, расчетливы. Они соблазняют одним лишь взглядом, одним жестом. Такие встречаются и двадцатилетние и пятидесятилетние. Второй тип женщин – «вечный подросток». Вечные джинсы, кроссовки, коротко остриженные ногти, «нет» косметике и салонам красоты, плееры и плюшевые собачки в постель. Они покоряют своей наивностью, чистотой, свежестью, детским дерзким взглядом на вещи, хрупкостью и несамостоятельностью. Так вот, передо мной сейчас была маленькая спящая девочка с завитыми к небу ресницами. С пухлыми слегка обветренными губками. С немного спутанными прямыми, как тело водопада волосами. Я был ошеломлен, когда увидел ее впервые. Поймите меня правильно. - Ты давно пришел? Вздрагиваю от неожиданности. На меня смотрит сквозь жалюзи сна. - Привет. Только что. - Пойдем. Ужинать. Я тебя ждала. - Угу. – Устал. Нет сил даже разговаривать. Я ем и рассеянно поглядываю в окно. Начинает закипать чайник, отчего немного скулит и посвистывает. Молчание прерывается. - Мне звонили из больницы. Надо завтра на томографию ехать. - Снова? – Отрываю взгляд от окна. Если честно, то временами я забываю о ее болезни. Временами… - Конечно, поедем. Огонь нервно подрагивает. Она расставила десятки мелких подсвечников. В каждом углу комнаты их четыре и еще несколько по периметру. Ароматические лампы излучают свет. Свечи пахнут пряным сладким. Все это дрожит и колышется при малейшем упоминании ветра. Все это танцует и трепещет. Все это сладко-дурманящее месиво заполняет комнату. Я представляю себе Африку. Ее пыльную землю, похожую на муку. Ее обжигающий ветер горячий и своенравный. Ее безупречное небо, синее – не придерешься. Она лениво потягивается, выгибает спину, как кошка. Я принимаюсь разглядывать ее силуэт на стене. Гладкие плавные линии. Правильный профиль. Красиво. Завораживает. Она смотрит на меня глазами дикого животного. От этого взгляда мне хочется спрятаться. Все-таки что-то в ней есть. - Ты курила? - Да. – Прячет глаза за шторы век. – Утром. Но это было давно.… Не так ли? - Не оправдывайся, я просто спросил. - Я тебя люблю, знаешь? Очень сильно. Ты … Допиваю минеральную воду. - Ты даешь мне силы. Очень много. Я не знаю даже за что. За что мне ты – такое счастье. Я слушаю эти признания. Смотрю, как прозрачная капля невнятной формы ползет по стенке стакана вниз. Она, как змея. Ее тянет гравитация. Меня тянет в сон. Ее тянет ко мне. Все в этом мире связано одной невидимой нитью. Мы и все в этом мире - грани огромного многоугольника. Даже, если ты этого не хочешь. - Хорошо, если так. Молчу. Молчим вместе. Такое ощущение, что она сейчас вот-вот заплачет. Такое у нее выражение лица горестно-задумчивое. Я сразу вспоминаю тот вечер, когда она первый раз сказала, что любит меня. Я смотрел на дырявое от прожегов звезд небо. Она сидела рядом, уткнувшись носом в мое плечо. - Я всегда буду любить тебя и беречь. Целую вечность. Всю вечность. Так не бывает, кажется, так я и ответил ей. Она уронила две горячие капли мне на руку. - Ну не плач, ты что, Девочка моя. Накуренная до состояния невминоза. Обдолбанная любовью. А я сидел тогда и думал о том, что мы все кочуем из одного сердца в другое. Пожили здесь, пожили там. И постоянного места жительства нет. Ни у кого. Все мы бомжи в этом смысле. - Мне иногда человек снится без лица. Без лица и имени. Она на секунду задумалась о чем-то, протянула руку к зажигалке и на половине пути, словно передумав, отвела. Повертела в руке сигарету и положила обратно. - У него ничего нет. Мне думается, он и душу свою продал. Такие вот дела. - Ты его знаешь? - Нет. Но это неспроста все. - Да-а-а. – Начинается сериал по СТС. Соседка этажом выше включает телевизор так, что через открытое окно слышно и нам. Я говорю. – Давай посмотрим телевизор? - Давай покурим. * * * - Рисуешь? - Да. - Опять птиц? - Да. - А чего улыбаешься? - Нравится. - Позвонишь мне завтра? - Нет не могу… - Почему? - Ну посмотрим. - Слушай, выключи эту музыку у меня от нее голова болит. - Ну ладно, не ной только. Я просто очень люблю Радиохэд. - Знаю, сочувствую. (Продолжение следует...) | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
КОММЕНТАРИИ
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Оригинал текста - http://teplovoz.com/best/3662.html | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||