Стёпа пришёл к маме.
- Кушать будешь? - Конечно. - Иди мой руки. Тарелка вкусно пахнущего супа стояла на столе. - Варя суп сварила. Я люблю готовить густой, погуще, а Варя любит побольше бульона, малость макарошек, того-сего. Как тебе супчик? Стёпа тяпнув стопарик, вполуха слушал мать, бросал лаконичные взгляды в телевизор, нашифровывал что-то своё о том да сём. И ответил на автомате: - Хороший супчик, мне нравится, - и опрокинул ещё стопарик, откусил красный перец, закусил хлебом и принялся вилкой в левой столовым ножиком в правой за большой кусок говядины. Стало горячо от водки и перца. - А мой тебе не нравится? Застигнутый врасплох он уронил нож и вилку в тарелку и оглушённый уставился в телевизор. - И шо ты сразу злишься? Тебе пить нельзя. Две рюмки и псих готовый, хоть на приём при нём. Мать Стёпу порвала в считанные секунды. Он включил флегму, а там будь, что будет. - Я же всегда говорил, что вы отлично готовите, - вяло буркнул он, досадуя, что потерял бдительность. – Я люблю вкусную пищу. Носом не кручу: овсянка так овсянка, манка так манка. - Это когда мы тебя овсянкой кормили?! Ты что думаешь, - мы тебя за жеребца держали что ли? Овсянку выдумал! «Гон-то какой несуразный. За папу, за маму, за всё хорошее, за фарт на прикупе – и это всё об овсянке». Стёпа не то, чтобы любил овсянку: привыкший к разной пище, он и к пище относился с благодарностью, веря в нерушимость аскетических начал. Атеист не атеист, «что Бог послал тому и рады». Он отрешился и выпил ещё пару рюмашек. Досёрбав остатки, он помыл тарелку, напевая «Нинка как картинка с фраером идёт»… - Типун тебе на язык. Картошку греть или тёплой будешь? - С яичницей? - И со свининкой – это я готовила. - Давай, ма. Ты всегда вкусно готовишь, - Стёпа-подлец всегда знал, какие клавиши нажимать, чтобы лестью приободрить мать. И не льстил он вовсе. Это он зазевался и сразу на риф напоролся – теперь он исправлял свой промах. Кое-как, правду говоря. -Ладушки, не буду тебе мешать, не забудь помыть посуду и много кофе не пей, - поставив второе перед ним сказала мама и ушла к соседке. «Кофе после водочки – моветон. А со сладким медовиком?» Водка закончилась и он, открыв рефрижератор, достал ещё одну, покрутил её и поставил обратно – нет, есть дела ещё в этом районе. Нахавался. Подошёл к окну – дождь затянул заунывную песню. Чайник, закипев, громко щёлкнул. «Щелкунчик твою парарампам». Без энтузиазма проглотил чашку слабого кофе. Осоловел Стёпа. Переместился в комнату и развалился на диване. И задремал как нажравшийся до отвала ленивый котяра. Проснулся в сумерках. Мать ещё не пришла, серый дождик капал, а нужное дело он проспал. Отложил на завтра. Включил чайник, умылся, поскалился отражению в зеркале: «Рожа твоя непутёвая, опухшая». Щёлкнул чайник: «Риэли Щелкунчик». Забацал лошадиную дозу кофеину. С медовиком, потом, когда сожрал пирожное, закляк на балконе с сигаретой. Лужи танцевали под дождём, было зябко, и он сходил за курткой. Потынявшись по квартире, решил, что ему ничего не мешает остаканиться и дёрнул стакан водки, закусив солёным огурцом. На балконе прикалампоцал маленькую, покурил. Потынялся ещё и вызвал такси. Пока ждал ещё остаканился: «Не слишком ли быстро мы бежим», - промелькнула откуда-то знакомая фраза. Стало реально хорошо. Позвонил водитель. Стёпа позвонил маме и попрощался. Сел в машину и укатил. Когда уже почти приехал позвонила мать и спросила: - Сынок, а ты ничего не забыл? Ключи, кошелёк? Так что давай, разворачивайся. На обломе вернулся. Дверь открыла Варя. - Оборзевший братец вернулся. Привет, Стёпка. - Варь, это Стёпа? Стёп, это ты? Садись, поужинай с нами. - Машина внизу. - Они, видишь ли, брезгуют, слышишь, ма? - Отпусти водителя и садись за стол. И снова по новой.Спагетти, курятина, разносолы и конечно водочка. | ||||||||||||
КОММЕНТАРИИ
| ||||||||||||
Оригинал текста - http://teplovoz.com/creo/20626.html |