Горе имеет вкус прогорклого молока,
Но не в зелёной кружке (надбито дно), А в полногрудой женщине в кимоно - Бивнем слоновьим вспарывает бока. Парное, воловье, мягкое, словно олово, Сердце опрокидывается стаканом И выплёскивается - в голову. Но высыхают ягоды на губах. Вода уходит, и, будто из десен зубы, Показываются Тадаока и Идзуми. Идзуми Сикоко, сколько ещё? Пропой! Не матерью - доброй нянькой в цветной рубахе, Звонкой, едва седеющей амадиной Ты маленьким детям расскажешь о маме, длинной Дороге и колокольчиках над тропой. Все рядышком - на коленях и на кровати. Подсолнухи - говоришь, а они кивают. Ты чувствуешь, будто медленно оживаешь, Уставшим лицом прикладываясь к ручью. Ручные, ещё не умеющие сказать - А значит - и врать, образующие не стаю, Но что-то намного большее - вырастают В лоскутное поле - огромное, как Хонсю. Приходят к тебе, не нажившей своих таких, Ослепшей над долгим чтением и вязанием, Взъерошенной птицей выпорхнувшей в окно. Кукушкины дети каждые выходные Приносят печенье с добрыми предсказаниями И самое свежее теплое молоко. | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
КОММЕНТАРИИ
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Оригинал текста - http://teplovoz.com/creo/20518.html |