Я стоял в вагоне товарняка и смотрел на пролетающие мимо деревья. Была ночь и сытый белый туман залетал через двери. Игорь с Дашей уже спали. Я курил сигарету и думал, что с каждой секундой, с каждым метром я убираюсь прочь из родного города. Было очень холодно, меня трусило.
Я лег на каремат. Пытался заснуть. Вагон содрогался, его клонило в разные стороны и шум. Этот сумасшедший шум давил на виски.
На одной из станций наши двери захлопнулись, и мы больше не смогли их открыть. Три часа мы ехали в коробке. Закрытые снаружи, кричащие. Танцующие.
На один час заснули, и я диву даюсь, каким образом при такой тряске и сверхпороговом шуме мы смогли крепко уснуть.
В Шепетовке устроив дебош, выбивая ногами стены, мы принялись в руки милиции. Нам впаяли очередную админку.
Ложились спать в лесу, без палаток и котелков, чашек и теплого пойла. Я в полусонном состояния смотрел на мачты деревьев, на их мерное колыхание и скрежет.
Утром вышли на трассу города. Словили старый скрипящий лимузин и таким образом вернулись в Киев.
Уже дома я сидел и думал о том, что, видимо, очень круто провел свои полтора дня. Думал о том, что очень хочется зимы. Первого пушистого снега. Думал о том, что хочется снова лететь, буравить мордой ветер, трясти зубами. Думал о том, что снова один и что пока не знаю, хорошо это или плохо.
Я ловлю себя на мысли, что нехорошо терять близких людей. Милых, добрых. Но это уже не впервой, а значит, так должно быть.
|
