Особенно остро понимаешь, что Бога нет – в кинотеатре, в тот момент, когда гаснет свет и раздается пока еще осторожный хруст попкорна. На экране впереди еще пусто, мы парим в темноте, пока нет ни слова, ни света, ни земли, ни воды. Вдруг над этой бездной, шуршащей пакетами, раздается громогласное «Парамаунт пикчерз представляет»… и становится ясно с Богом покончено. Но американцев я не люблю не поэтому. А потому, что здесь Его смерть выглядит нелепой, смешной и вместо просвирки и разбавленного Кагора – жирный попкорн и шипящая кола.
– Это заговор, – шепотом объясняю Ирке.
– Жри молча, – возмущается в ответ она и, раскрыв рот, смотрит, как Том Круз издевается над охранной системой.
Она у меня только до вторника. Она предупредила. Со среды хочет чувствовать себя абсолютно свободной и счастливой. Балласт ей будет только мешать. Это правильно. Дольше я её и сам не выдержу. Я достаю из бумажного пакета кусочек плоти американского Бога, засовываю в рот и усиленно жую. Надо бы чавкнуть, как делает парень впереди, но пересилить себя не получается.
– Кинотеатры это как итальянские дороги с распятыми гладиаторами Спартака, кровавое зрелище режима, – заявляю я, с трудом проталкивая в глотку пепси-колу.
– Пей молча, – предлагает она, из-за всех сил стараясь не отвлекаться от Круза.
А выиграл я её в прошлый вторник, нашел на дне четвертой бутылке водки. Как самый трезвый, я получил самую пьяную бабу. К удивлению: красивую, холенную. Утром она решила, что я тоже не полный придурок и стала приобщать меня к искусству. За эти несколько дней, кроме упражнений в постели, мы дважды орали в караоке, слушали унылое пеликанье скрипки в «Пекине», приобрели диск «Машины времени», всю ночь дергались в «Итаке», дружно блевали за памятником апельсину, целовались в Музеи западного и восточного искусства и сходили вот в кино.
– Интересно, сколько этот фильм соберет долларов на единицу мучений Бога? – спрашиваю Ирку.
– Мечтай молча, – советует она.
Она при деньгах. Это меня бесит больше всего. Старше меня на семь лет. У неё есть права. Сам не видел, но почему-то у верен, что где-то в гараже все эту неделю будет томиться красный автомобиль. Я бывшей студент, который делает вид, что трудится на одну фирму, торгующую компьютерных барахлом и как бы ищет другую работу.
– Пойдем, надоело, – неожиданно заявляет она и поднимается.
Секунда и она, под бодрый матерок зрителей, пробирается по ряду. Я вскакиваю, разливаю дурацкую колу, рассыпаю попкорн. Случайно. Но уже через минуту с наслаждением давлю каблуком эту мерзость. А Ирка уже исчезает в темноте. Догнать её удалось только на выходе. Она сидела на ступеньках и со злость мяла в зубах сигарету.
– В кого ты такой идиот? – спрасила.
– Идиот потому что не люблю американцев? – решил уточнить я.
– О господи! – она вырывает из рта сигарету и бросает её куда-то в сторону.
Она недовольна. Я тоже. На второй день перестал понимать, что она от меня хочет. Все эти культурные мероприятия…
– Пойдем лучше домой, – неожиданно предлагает она. – Полежим в кровати, может что-то умное в голову придет.
– Пойдем, – соглашаюсь.
Дома мне легко и понятно. Кровать, кухня, ванная. Все это правильная жизнь, я бы даже сказал кусок патриархального прошлого. Дома легко и приятно, там есть пиво, Ирка ходит голая, меня это заводит.
– Интересно караоке тоже американцы выдумали? – вырывается у меня.
– Домой, домой! – тянет меня Ирка.
Ей у меня не нравится. До вторника, она только терпит, а так пора делать ремонт, менять пол, который скрипит, вставлять металлопластиковые окна, вдыхать в мое темное жилище уют, заливать его светом и много что еще надо сюда вкладывать, о чем она даже не хочет задумываться. Каждый раз, падая в постель, она жаловалась на пружины и звучание моей кровати. «Минорное, щоздец!» – заявила она и в этот раз.
– Завтра пойдем в театр, – произносит она.
Это был не вопрос, это было утверждение.
– Хорошо. Театр выдумали греки. Очень давно. Американцев тогда не было, – соглашаюсь я. – Вот мюзикл…
И сразу же получил в ухо. Больно.
– Ау! – обозначил я свое отношение к её поступку.
Ирка только хмыкнула.
– Ты меня просто своими американцами задолбал уже… Сегодня весь день американцы, то американцы это. Сколько можно?
– Осталось еще семь часов, у меня просто суббота сегодня особенная, антиамериканская.
Начинаю ей долго рассказывать какой сегодня особенный день, про чувака, который четвертого июня семь лет назад, своим бронированным бульдозер разнес к чертям весь городишко, который мешал ему жить. Заметил, что Ирка заснула я только тогда, когда труп этого сатаниста сжигали на центральной улице.
– Глупая ты Ирка, – тихо, чтобы не разбудить, произнес я. – Не понимаешь ничего в жизни. Думаешь если американцы далеко, то им насрать на тебя? А вот и фигушки. Было бы не насрать они не строили бы кинотеатров…
|
