2009-12-25 : Намнаплеватьштейн : планктон
| - Женечка, успокойся.
Мама заваривает крепкий чай и приносит два последних кусочка торта. - Сынок, успокойся. Сердце не железное. Ты аспирин выпил? "Женечка" грустно скребет щетину и жалобно смотрит на маму. Мама тяжело вздыхает и идет за аспирином. Заодно приносит теплые носки. Это мама, думает Женя, маме сколько не старей, все равно маленький мальчик. Он прихлебывает чай и молчит. Темнота за окном отражается в его тяжелых глазах. Мама внезапно начинает плакать. - Мааам, ну все, ну все нормально, ну все, перестань, ну мам... - он встает, надевает носки, и уходит на кухню курить. Сигарета как искупление за нехватку слов, которых слишком много, чтобы выговориться от души. *** Подростком он чуть не убил отчима. Тот обидел маму. Испугал ее. Испугал его. Схватил дядьку за шиворот, разозлился... Традиционная история, что тут драматизировать — любящий сын, неудачное стечение обстоятельств. Мама стареет, сам лысеет. Жизнь идет. Только помнится. Зачем-то. Помнится, как любимый игрушечный автомобиль, как первый секс, как учебка, как впервые разбитый в драке чужой нос. *** - Сынок, ты не бойся ничего, справимся. Ты только соберись и ничего не бойся, - мама кутается в теплую жилетку и старается сделать строгие глаза. А в глазах тревога. Берет тряпку, вытирает кухоный стол. - Жизнь — она такая... сложная. Мама часто говорит размытыми глубокомысленными фразами. Но все понятно, ему всегда все понятно. Читает, как Библию, как Книгу Книг, как родную кровь, как шелковые нити, которыми своими руками плел сказочное кружево для младшей сестры. *** Каждую ночь он засыпает, сцепив зубы. Во сне он таскает ящики на складе и дарит любимой женщине огромные трогательные розы. Женщина хрипло смеется, позволяет себя обнять, маленькая, хрупкая. Потом во сне приходит дед и показывает новые удочки, мол, рыба тут хороша, я тебе потом покажу места, позже. Потом снова снится мама, ведет любимую женщину за руку в дом. Он просыпается, идет на кухню и выкуривает четыре сигареты подряд. Курит и смотрит на свое отражение в окне напротив. Отражение отворачивается, стыдливо пряча полные слез глаза. *** Когда его юношеские руки держали за шиворот отца его еще не родившейся сестренки, он дал себе слово, что в его присутствии больше никто никогда никого не обидит. Женя, кричала мама, Женечка, успокойся, хватит, Женечка. А он чуть не плакал от злобы, и вспоминал всю свою жизнь, которую на тот момент еще не прожил, которая вся была далеко впереди, вспоминал так, будто забыл ее давно, но затихшая, казалось, амнезия, внезапно отступила назад полной планктона волной мирового океана, и поедать этот планктон будут только левиафаны его самолюбия и извечной мнительности. *** Я не матрос, думает он, я не матрос. Мои одиннадцать морей и два океана — это не история из моей жизни, это всего лишь один из светофоров, на которые я переходил свои дороги, я не матрос, я пешеход. Я иду и иду, иду и иду, на высоких ходулях в длинном маскарадном костюме по центральной площади в базарный день, и пока мне улыбаются дети, пока их родители бросают мне вслед мелкие монеты, я буду дарить розы любимой женщине и привозить теплые жилетки маме, и щадить чью-то никчемную жизнь за мою сестру. Я не матрос, думает он, и снова закуривает. Волна отступает, одиннадцать морей и два океана смывают его отражение со стекла, аспирин растворяется в крови глотком свежего воздуха, головная боль уходит на задний план, и только падающий снег за окном напоминает ему о том, что зимой нам всем бывает холодно. *** - Мам, - говорит он, - я просто устал, мне просто нужно поспать, я просто устал, это не простуда, я просто устал. Это ветер, думает он, но не произносит вслух, это ветер, который в далеком городе будит среди ночи мою любимую женщину, это ветер, который треплет у подземного перехода длинные тонкие косички моей сестры, это ветер, который завихрениями своими перемалывает во мне мое прошлое, мою пыль и сухие листья, мои четырехметровые волны, швыряет меня от стенки к стенке в моей тесной каюте, выжигает мое смирение, пока я волчьей хваткой держу за горло моего отчима, это просто ветер в моей больной голове, и еще таблетку аспирина, и еще одну, и еще глоток сигаретного дыма, и когда-нибудь, когда-нибудь потом дед покажет мне места, где так много рыбы, и рыбу эту я буду посылать всем моим несостоявшимся дочерям и внучкам во сне, как хорошую примету того, что у них скоро родится ребенок. *** Он засыпает, и во сне приходит штиль, и на берегу его сестра, мама и любимая женщина гадают на хорошую погоду, обрывая лепестки душистых сочных роз, а на большом плоском камне его дед разбирает только что вытащенные из воды сети, фосфоресцирующие под луной хрупкими ячейками от налипшего на них светящегося планктона... | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
КОММЕНТАРИИ
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Оригинал текста - http://teplovoz.com/creo/17051.html | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||