Жил-был Битоша. Как жил? Искал у всех и всюду ответ на свой вопрос, почему он Битоша. А не Калуша, не Фроша или не Капитоша. Ну, допустим, почему не Капитоша, он догадывался: он отнюдь не был прозрачным и не умел капать. Он был чёрненьким, таким прям чёрным-чёрным, без всяких уступок и допущений; фигурой – почти что колобок, но с маленькими ножками и длинными тоненькими ручками. Ещё он был счастливым обладателем торчащей шевелюры: из его макушки торчали три рыжих волоска. Он постоянно приглаживал их на лоб, как чёлку, и тогда походил на прилежного ученика. Но они почти тут же принимали своё антенное положение, возвращая истинного Битошу – озорного, забавного и даже чуточку смешного. Но это ему не мешало заниматься серьёзной деятельностью: искать ответ на свой главный вопрос, почему он Битоша. Он и в школу-то поэтому не ходил. Некогда ему было этой забаве и обязаловке придаваться. Поэтому-то он и не сильно расстраивался своей торчащей прическе: вид прилежного ученика ему был ни к чему.
Битоша очень любил играть в прятки. Правда, без предупреждения. В смысле, никто кроме него самого не знал, что он прячется. (Да он сам тоже не всегда знал об этом). Заканчивались прятки тем, что или кто-то случайно его находил, или он сам себя показывал, разозлившись, что никто его не замечает. Это для него было очень странно – злиться. Он каждый раз даже удивлялся: как же это он так, как будто и не он. К тому же прятки отвлекали его от поиска ответа на свой сокровенный вопрос. Он стал понимать это и старался прятаться реже.
Но кроме пряток, Битошу отвлекала и страсть к дружбе. Он как задружит с кем-то, то всё: всё на свете забывал. Вдруг переставал волноваться своим вопросом – был весь поглощён своим другом и вопросом друга: то есть, почему тот Гена, Мороша. Кроша или Китоп. И обычно находил. И тогда вспоминал, что на свой-то вопрос он ответа не знает. Даже с какой-то обидой вспоминал. Получалось, что дружить, для него было то же самое, что играть в прятки. Но не дружить он не мог. А дружить по-другому - не умел.
Его успокаивало одно: однажды, он встретил гадалку, которая, поглядев на его ладонь, сказала, что ему, в конце концов, суждено всё понять. Правда, это будет к годам эдак к семидесяти. Но Битоша и этому был рад. Тем более что собирался жить лет до ста.
|
