Рашид крутил педали как угорелый, несясь на велосипеде. Вырулил зигзагом, объезжая опущенный конец шлагбаума, и проскочил перед самым носом тепловоза. Обогнул второй шлагбаум и остановился перед парнем с ребёнком.
- Ну, ты совсем ебанулся. Куда прёшь, переждать не мог? - беззлобно проворчал Ахмед, пожимая протянутую руку. - Салам.
- Да ладно, маневровый, пока доползёт. Сам то чё возле комбината ошиваешься, вроде как в отпуске?
- В отпуске, в отпуске. До тёщи ходил с Сердаром. Живёт тут рядом, бабушка наша. Как сам?..
Они стояли на переезде.
Гонщик переместил зад с седла на багажник и опустил ноги на землю. Папаша, наблюдая боковым зрением за сыном, держал руль велосипеда. Пацанёнок, пока взрослые общались, нарезал круги вокруг стойки шлагбаума.
Локомотив неторопливо проследовал мимо них. За ним, лязгая, потянулись вагоны. Спустя минуту-другую состав сбавил скорость, а затем совсем остановился.
- Зашибись, блять.
- Гы-ы! Не зря я торопился. Хоп, мне пора, погоню дальше.
- Давай торопыга. Был бы я один, давно на остановке стоял.
Недолго посмотрев в след удаляющейся спине товарища, Ахмед обернулся. Мальчика возле стойки не было. Быстро сориентировавшись, обнаружил сына под вагоном, рядом с колёсной парой.
- Ёб твою мать! Сердар… - сорвался с места.
Подбежал к вагону и, присев, уже собрался залезть под него, как состав дёрнулся. От неожиданности он опрокинулся на спину. Испуга не было.
Пацан, беззаботно перебиравший камни между шпал, разревелся, испугавшись грохота сцепок.
- Я здесь, Сердарчик! - прокричал горе-отец, переворачиваясь со спины.
Перевернулся. Встал на карачки.
Боковая рама вагонной тележки скрыла малыша.
- Йёп! Сиди на месте!
Время растянулось невероятно долго. И когда сын вновь показался под платформой, он уже знал, что будет делать.
Ухватившись левой рукой за тормозной рукав автосцепки вагона, правой зацепил сына под мышку. Ахмеда вытянуло по диагонали. Ноги волочились по рельсу, зацепившись за него ступнями. Сделав короткий размах, прижал Сердара к себе. Словно рессора, прогнул тело и швырнул малыша на обочину насыпи. Вложив максимум усилий в бросок, Ахмед не ожидал одного, что левая рука сорвётся.
Мысль о просчёте, ему пришла позже, когда уткнулся лицом в гравий. Хруста голеней и боли он не чувствовал. Глаза застил багровый туман и следом наступил мрак. |
