Он шел быстро. Интеллигентного вида парень стремился вниз по центральной улице, и в обжигающе-холодных глазах невозможно было прочитать его мысли. Было в нем что-то отталкивающе-притягательное. Он весь излучал уверенность, его несломимый внутренний стержень был почти визуален, но тень порока на тонких чертах лица, играя с бледным цветом кожи, заставляла с опаской любоваться им слишком долго. Весь его облик взывал к твоей страсти, но любовь к нему, как закричало сердце, всегда оказывалась губительной, пьяняще-фатальной и разрушительной. Он был незаурядного ума, если не мудр, с вполне непритязательным вкусом – ему хватало вкусить всего самого лучшего, но ничего не оставалось в его вкусе надолго. Или, может быть, почти ничего? Он не был мастером слова, но был мастером мысли, человек замысловатой души, ловко и с умом сплетенной в тонкое кружево, он любил думать и ... понимал, чтобы верить. Его руки с длинными аристократическими пальцами обещали тепло и наслаждение, но взгляд морозил сканированием твоей истинной сущности, не оставляя никого кто с ним сталкивался равнодушным. Он хотел казаться человеком настежь распахнутой души, но люди близкие к нему видели эту фальшь, что его ничуть не волновало. Он неплохо играл и знал много реплик и мизансцен, но никогда не жил своей ролью. Казалось, он просто наблюдает за тобой, держа свои соображения при себе, до тех пор, пока ты о них не спросишь. Но стоит ему ворваться в твою жизнь, как зарево обжигающей правды, сковывающее твои действия (дабы тебя Он не разгадал до конца) заберут твое спокойствие.
Надменный… Временами он казался ей надменным, неприступным, недосягаемым, чересчур самоуверенным парнем, который целиком подвластен своему разуму, рассудку. Эмоции не владели им так, как владели ей, и ей хотелось нежно задушить его в такие моменты. У него все было под контролем, и ее притягивало это. Они спорили об эмоциях, и он сказал ей, что вся разница состоит в половой принадлежности. Она же подумала: «вся разница в том, что я люблю тебя, а ты меня нет». Да! она любила его страстно. Приятная, наркотическая дрожь бежала всякий раз по внутренней стороне ее бедер и груди, стоило ему слегка коснуться ее руки или намеренно убрать прядки волос со лба. Он понимал каждую искорку в ее глазах, и она любила его разумом. Они часами разговаривали по телефону о важных, сложных вещах, они целовались до головокружения, но не скучали друг по другу. Не было нити между их душами, они добивались признания и восхищения, не принимая друг друга просто такими, как есть. Единственной составляющей – унисона их богатых душ – не существовало. И это навсегда оставило их чужими.
|
