На последней электричке я всегда езжу домой. Я не боюсь ничего. Я малозаметен и к тому же малоприятен окружающим. Когда они чувствуют присутствие меня – им становится не по себе до зуда ногтей. Они готовы взорваться, расцарапать, раздавить меня несколько тысяч раз, только чтобы я отстал от них. Мой тошнотворный острый запах вгрызается в лёгкие тем, кто трогает меня руками. Я в моменте хлопаюсь и разливаюсь пойлом дохлых вампиров. Однако я не алкаш ни капли, но чистоту как-то тоже не очень… Вот пот, грязь, сопли, поношенная нестиранная одёжа, а также – всё, чем располагает вид похмельного работяги или бродячего неряхи – это мои стихии. У меня образ жизни таков, что утром на первом электропоезде я прямо с отстойника отправляюсь в долгий путь по просторам необъятной нашей родины. И так каждый день до конца моих дней. Но я на это не жалуюсь, это не в тягость, уж поверьте на слово.
Мой дед рассказывал, что пару раз кочевал на других маршрутах, по нужде, где и познакомился с моей бабушкой. Про своих родителей я ничего не помню. Говорят, их отравили антисептиками. Питаюсь я исключительно кровью. Да и живу я рядом с хорошими людьми. Моё излюбленное занятие – дрыхнуть в старой закопченной куртке дяди Миши, ну акромя конечно еды. Дядь Миша можно сказать родственная душа, кровинка моя родная. Мы с ним уже не первый год вместе бороздим просторы Тверского направления. Дядь Миша - старик, любит закласть за воротник, но к работе к своей подходит серьёзно. Он старой закалки мужик и ему похуй на современное устройство мира. Когда-то в молодости он шпалу в дугу гнул, иной раз взбалтнёт стажёрам наш старик. Но я то знаю точно, что ничего кроме монтировки да молотка он в руках не держал. И только почему эти хорошие люди называют нас паразитами? Черт не разберёт!
Ладно, мне пора, вон дядь Миша идёт да и время полчетвёртого уже. Скоро светает. Сейчас выползу из куртки, расположусь на кресле. Счастливо оставаться, дурики! Эге!
|
