Когда нибудь диссоциативный обезболивающий вздох растворился в дозе, на метр вверх не всплыв из вены. Надолго обеспечил восприятие боли, реакцию на окружающую действительность и памяти. Синдесмологическая цепочка приступов, частых необъяснимых телефонных звонков и уколов, синяков, свернутых в трубочку бумажек, маленьких ложечек, капсул, борьбы за жизнь, чередуясь сонливостью прогрессировала в стучащем сердце в поисках серотониновой интоксикации. Нет! - резало криками безнадежности душу, и пожизненно пряталось за несчастным случаем..
Замерзшие тела, зимы, одинокие фонари, опустевшие квартиры, всевозможные психиатрические формы болезненно повышенного настроения, приплывали к истерическим берегам ночных апейрофобий. Катались на самых тонких струнах соматического наслаждения. Метамфетаминовые нервы. Чужие слезы. Капали, и порезами превращались в красное. Ведь сладкие терпения, словно яркие детские сны, вспыхивающие ночными фарами машин, учились превращаться в позы, и уже по взрослому трахались в неизменном состоянии. Знаешь, а надежду погружала безысходность — не та которая лечится дулом пистолета, но холодная, бессильная безысходность, прикрытая любезностью и добродушной улыбкой, с приливами сердечных дождей приносила на землю плоды, и ею в страстной агонии наслаждались дети.
Годами этого никто не замечал, потому что никто никогда не знал о существовании погибшей половины. Бумажными сенсациями просвечивались теории проявления суицидов макропсии. А некоторые снотворные таблетки еще не изобретались и вряд ли вошли в систему. Кажется это смогло напоминать терпимую усталость, но передозировка в зрении накрывается тяжелыми ресницами, от чего так хочется куда-то.. Я чувствую себя абсолютно ясно, и нет ничего кроме чистой эйфории. Никогда ещё безысходность не чувствовала себя настолько прекрасно и иногда не верила в то что это возможно. А в молодых мозгах, снова по старому следу пролетят мимо, мысли хаотично, облака красиво. Пролетят так мимо даже не подумав... |
