Доктор Фролов промок до нитки и позвонил медсестре Кате. Катя долго, где-то 10 минут, не могла понять, о чём говорит Фролов. Зззззз брррбрр дыкдыкдык, говорил Фролов в телефон, потому что у него зуб на зуб не попадал. На самом деле он хотел переночевать у Кати. А заодно высушить свой плащ. Когда Катя догадалась, о чём ей толкует доктор, то пригласила его в гости, но с условием, что Фролов уйдёт ни свет, ни заря. Ни свет, ни заря Фролов ушёл в сухом плаще и, глядя на восходящее солнце и на верхушки деревьев, он ощущал прилив новых сил.
А вот у Фатрутдинова из воротника совершенно нелепо торчала худая шея. Голова, что крепилась к шее, была и вовсе кубообразная. К тому же Фатрутдинов был полный идиот. Пока мы пили пиво, он рассказывал нудные и дурацкие истории. Мне даже как-то воблу есть расхотелось. Я отхлебнул пиваса, подошёл к Фатрутдинову и переебал его левой. Потом правой. Его кубообразная голова пошатнулась и замолчала.
Да и Пряников, собственно, неаккуратно раскачивался в кресле, выпал из него и порвал новые брюки. Вставай Кекс, сказал Пряников своей собаке, поедем к портному брюки штопать. И вот они пришли на остановку, и принялись ожидать автобус. Полчаса ждут, час ждут. Полтора. Нету автобуса.
- Я даже не знаю, что тут и сказать, - произнёс Пряников, как бы обращаясь сам к себе. – Наверное, уже не стоит ждать.
- Да нет, должен подъехать ещё, - сказал незнакомый мужик.
Фролов, Фатрутдинов и Пряников умерли в одно и то же воскресение. А гробы им сделал гробовых дел мастер Кораблёв. В понедельник. Бывший матрос, кстати, и мой сосед по лестничной площадке. Мы с ним в одном санатории отдыхали. В Трускавце. Кекс теперь у него живёт. Под дверью у меня гадит. Животное.
|
