2008-12-18 : mercurianka : Святочный рассказ
| - А давай я тебе, хозяйка, погадаю? – вкрадчиво спрашивает Буняхин, раздувает пушистые щеки и кокетливо поправляет берет из бордового бархата. Помпон свешивается Коту на глаз, и Буняхин хитро, загадочно прищуривается.
Мне – погадать? Ты? Здесь? Я молчу, но недоумение и растерянность расползаются по моей физиономии, Кот смотрит и явно получает удовольствие. - Да тебе, тебе! Мои звери таки вытащили меня на этот дурацкий ряженый бал. Корпоративная вечеринка, - о, как это называется. По случаю Рождества Христова. А, по-честному, - так лишний повод напиться и поприставать к чужим девкам. (Мужикам, - в скобочках). Я не хожу на эти вечеринки. У меня синдром хронической усталости, в голове перекатывается крупный шар с холодной водой, и, когда голова болит особенно сильно, на поворотах меня заносит. Кроме того, у меня есть Кот и Щенок. Если я попрусь в этот ресторан, то праздник они проведут вдвоем, а они – моя семья. Будет грустно и обидно. - Не иду, - сказала я Анжеле днем. - Не хочу. Я вас всех и так уже видеть не могу, а тут еще целую ночь смотреть на ваши морды. Конечно, я хотела пошутить и отмазаться, но тон получился каким-то правдиво-резким. Анжела напряглась и холодно сказала мне, что корпоративные взгляды в этом году будут особенно учитываться при рассмотрении кандидатур на всемирно-финансово-кризисное увольнение. Вечером я разревелась и рассказала Коту о своих мучениях. - Не дрейфь, хозяйка, - бодро сказал Кот, сидя в кресле, затянулся Мальборо и закинул ногу на ногу. – Мы пойдем с тобой! Я вытаращила глаза. До сих пор отношения с Котом у меня были весьма прохладными. После его ухода из дому, тогда, летом, когда я встретила Франко, прошло уже с полгода. За это время он успел «простить» меня и вернуться, месяца через четыре после ухода, изрядно потрепанным и существенно исхудавшим. - Что, надоело, небось, по помойкам шастать? – ядовито спросила я, открывая ему дверь тогда. Он позвонил накануне и спросил, может ли он застать меня дома, в такой-то день и такое-то время. Сердце у меня, конечно, охнуло, - кота я любила больше всех своих остальных мужчин, - но прощать ему предательство так просто не собиралась. - Дура ты была, и дурой останешься, - невыразительно пробормотал тогда Кот, с трудом втягивая в прихожую через порог рыжий чемодан. Я оставила вопрос без выяснений. Пришел, - и слава богу. Какая разница, - подумала я тогда его словами при уходе, - выясняли мы отношения, или нет, - главное, что он вернулся. Какая уже разница… Тем не менее, мы держались друг с другом отстраненно, и на интимные темы не говорили. А тут, с этим чертовым Рождеством, - я вдруг рассказала ему все. - Итак, мы идем втроем. Ты, я и Беня! Беня услышал свое имя из другой комнаты и шумным шаром выкатился через порог. Чихая, хрюкая и тявкая. Пару месяцев назад, когда воспоминания о Коте довели меня до ручки, я завела мопсёнка. И назвала его Беней. Буня – Беня, какая разница, - одна маленькая буква! Вот только он не предаст, - потому что он собака, а не кот, - уговаривала я себя. Всего неделю назад Беня научился не писать на ковры, а попадать аккуратно в тазик. Так что, в смысле возможности вывода его в свет, - хоть в этом отношении сомнений не было. Зато во всех остальных смыслах… оооо…. Я представила себя на корпоративной вечеринке. С персом и с мопсом. Отлично. Я стану хитом сезона 2009. Но кот спокойно гнул свою линию, и я стала потихоньку к нему прислушиваться, - в конце концов, по кошачьим меркам он даже старше меня. А мне всю жизнь так хотелось кого-то слушаться, - умного, сильного и старшего. Пусть с умным и сильным не повезло, так хоть по одному признаку мой Кот совпал. В ходе обсуждения нашего рождественского проекта Кот настоял на приобретении для него бордового бархатного камзола, такого же берета и белых шелковых чулок. Беня же разжился темно-синим матросским костюмчиком, с настоящим, только маленьким, гюйсом, и смешной кепкой с козырьком. Козырек все время съезжал ему на глаза, щенок морщил плоский нос и закидывал шапку назад таким же движением головы, как роковая красавица отбрасывает со лба локон страсти. И вот, это праздничный вечер уже в разгаре. Мы пережили встречу с сотрудниками, во время которой я чувствовала себя главной героиней клоунады, нас много раз сфотографировали, принесли нам целый пакет с какими-то костями («сама будешь это есть» - одновременным шепотом сказали мне Буня и Беня), усадили нас за самый невыгодный столик и, наконец, оставили в покое. А после прибытия королевы бала, Анжелы, что шла по ковровым дорожкам, сверкая белоснежными мехами и брильянтами, о нас и вовсе забыли. Слава богу, теперь можно было расслабиться. Какое-то время мы, щурясь, разглядывали роскошный ресторан, - новое приобретение нашего многомиллионного босса. Белоснежные скатерти и хрусталь, тяжелые сверкающие приборы, огромные окна, занавешенные дождиками, елочными шарами и серебряными фигурками. По центру – богатая елка в золоте и серебре. Гости, разряженные и унавоженные центнерами косметических средств. Все сверкало и мешало найти в этом великолепии себя. Мы приняли гениальное решение выпить и чокнулись тяжелыми стаканами. «Шарикову больше не наливать» - сказал Кот и подменил стакан мопсёнка пакетом с гранатовым соком, - откуда-то он выудил его из своего необъятного камзола. Беня обиделся, но Кот категорически сказал ему: «Ты – ребенок, а детям до шестнадцати коньяк запрещен!» А потом мы заскучали… Если бы мы были дома, я бегала бы за Щенком по всей квартире, и мы менялись бы ролями – «убегающий» и «настигающий». А Кот лежал бы на обеденном столе и смотрел бы на нас спокойно и слегка иронично, - мол, дети малые, что с вас взять… И тут… - А давай я тебе, хозяйка, погадаю? – вкрадчиво спрашивает Буняхин, раздувает пушистые щеки и кокетливо поправляет берет из бордового бархата. Помпон свешивается Коту на глаз, и Буняхин хитро, загадочно прищуривается. Мне – погадать? Ты? Здесь? Я молчу, но недоумение и растерянность расползаются по моей физиономии, Кот смотрит и явно получает удовольствие. - Да тебе, тебе! Он ловко, как фокусник, достает из берета колоду карт, веером кидает на стол, я недоуменно поднимаю глаза. Не хватало еще, чтобы мой кот мне гадал. В конце концов, он мой друг, товарищ и брат, а не наперсница в романтических делах. Хотя какие уж там романтические дела… Один сплошной застой и заунывье. - Ну, гадай! – решительно говорю я Коту, откидываюсь назад и складываю на груди руки. Может, хоть так я смогу защитить часть своей души от вторжения этого наглого животного. – Какой расклад ты на сегодня придумал? - А никакого, - рассеянно говорит Кот, - гадать будешь ты сама. Вот тяни карту – и ты увидишь свое прошлое, настоящее и будущее. - Как смогу я отличить прошлое от настоящего, бессовестный зверь? - я нервно хохочу, понимая уже, что коготок увяз, и сейчас я буду выпита, выжата до последней капли своей мелкой, уставшей от жизни души. - Ты увидишь, - рот кота беззвучно шевелится, и я думаю, что его голос проник в мой мозг, и, может, уже не только голос Кота хозяйничает в моей голове, а сам хитрый кошачий разум уже роется там в обрывках событий, сновидений и представлений, складывая из них грустную мозаику моей несостоятельности во всех ипостасях, определенных женскому полу… - Тяни карту, - командует Бунин. Беня тихо сидит на стуле, и он даже забыл о гранатовом соке. – Тяни! Сердце падает мне под ноги, я стараюсь сдержать волнение, протягиваю руку… - Левой, левой тяни, - мурлычет Кот. Он уже совершенно вошел в образ Кота Кашпировского, и сейчас все мои горькие правды выйдут наружу под его пристальным зеленым взглядом… Тяну. - Поворачивай теперь. - Шестерка пик. Ну конечно, какую еще более вшивую карту могла вытянуть я! Я, – с моими безосновательными надеждами и претензиями к жизни, которая уже неоднократно мне доказала, что скромнее надо быть, милочка, скромнее, - в Кампучии вон дети голодают. А ты все мечтаешь о том, что когда-нибудь эта черная шестерочная дорога завершится у твоего балкона. И грязный черный автомобиль в конце долгого пути остановится в ночь у твоего дома, и тебе позвонят и скажут «выходи». И ты выскочишь, как есть, в носках, в тонких вельветовых брючках от пижамки, в которой ты спишь совершенно одна, вот только с котом и со щенком… И прижмут тебя к груди сильные руки, и нос уткнется в тонкий свитер, от запаха которого ты сойдешь с ума, и будешь молча сидеть и плакать, - оттого, что разлука закончилась, но завтра начнется новая. И не будет им ни конца, ни края, этим разлукам, и ты проведешь в них жизнь, а после, уже шаркая от старости ногами, ты подумаешь, - господи, как мог он так меня не жалеть!... Я поднимаю заплаканное лицо, а серьезный Кот без улыбки говорит мне, - Тащи карту! - Валет бубен. Розовое лицо, кудряшки, серьезный тонкий голосок: «Мама, а почему коровы не летают?» Мой маленький сын, я люблю его больше всего на свете. Когда меня нет, с ним сидят Бунин и Бенин, и не дают ему скучать, развлекают и стойко терпят все детские жестокие выходки, как-то дернуть за хвост или спеленать самостоятельное животное. Они по очереди разогревают ему кашу, и ссорятся шепотом, кто из них побежит за молоком. - Дама треф. Вершина карьеры, должность, превосходящая все немыслимые ожидания. «Женщина года», интервью, благотворительный фонд, зарплата, за которую каждый раз можно купить небольшую квартиру, необъятный штат подчиненных, их жгучая ненависть, ранний склероз, инсульт и койка для лежащих больных в элитном хосписе. - Туз пик. Пикник с большой семьей на море, за городом, и позднее возвращение, водитель встречной фуры засыпает за рулем, авария, гибель всех родных, перелом позвоночника и паралич, и горькие слезы до конца моих дней, когда уходит сиделка. - Король червей. Яркий роман с молодым жиголо, который вдруг не захочет от меня уходить, любовь, которой не было и не будет никогда на этой земле, и осознание суетности существования, тихая жизнь в скромном поселке, вдали от шумной цивилизации, и «наш сын так похож на тебя»… Я не вижу уже ничего, слезы умывают мое лицо, и коллеги подходят к нашему столику, тихо спрашивая, что же случилось у тебя в это Рождество, - смотри, как все красиво, весело, хорошо, давай выпьем, - за нас, за бизнес, за наших детей, - ну почему же ты плачешь? А Кот сидит с Чеширской улыбкой, пряча под камзолом свои дьявольские карты, а я бессильно жду, когда же нас, все-таки, оставят одних. - Туз червей. Слава и признание, громкое имя, лицо на всех афишах большого города, и я – желанный гость в любой точке мира, куда только можно ткнуть кончиком карандаша на карте. Цветы и бриллианты, «Бентли» и «Ягуар» в подарок (я сразу продам их, - ведь какое бессмысленное вложение денег, - и куплю дом в Испании на берегу). Корриды, театры, книги, - вся моя жизнь – яркий праздник, и я не хочу, чтобы она когда-нибудь закончилась. - Десятка пик. Скромная бухгалтерская должность на небольшом производстве, жизнь от зарплаты и до зарплаты, режим жесткой экономии и на новый год дети получат в подарок зимние куртки, - потому что жить нужно по средствам, и иначе не получается. А веселье в разгаре, в ушах гремит глупая попсовая музыка, и толстые молодые юристы бойко трясут животами в танце с блондинистой секретаршей. Резкий диссонанс между тем, что творится сейчас у меня в душе, и тем, что происходит вокруг, приносит мне в голову только одно слово - «вакханалия», и я уже хочу сбежать отсюда как можно скорее. Но толпа преградила все пути к отходу, нам остается только сидеть и терпеливо ждать конца этому мучению. Тем более, что наступает главный момент торжества – выезд большого босса в карете, запряженной шестеркой белых лошадей. Колокола на близстоящей церкви отбивают полночь. Мы выходим из ресторана. Из-за угла медленно и торжественно выезжает карета. Кучер с длинным кнутом, одетый в золотую ливрею. Белые кони с плюмажем. Золотая карета. В карете с откинутым верхом стоит босс, в длинном плаще, со скипетром и державой, он гордо озирает нас, весь мелкий офисный планктон, и под бой колоколов карета приближается к нам. И тут… налетает бешеный ветер. Он срывает с нас, выползших из теплого брюха ресторана, легкие шубы и кожаные плащи, крутит нами так, что на мгновение мы упускаем из виду и босса, и его чертову карету. Лошадиное ржание разрывает ночной воздух. Мы смотрим в их сторону – и обомлеваем. На козлах кареты стоит огромная, мерзкая, серая крыса, в золотой ливрее, она хлещет длинным кнутом белых лошадей. А в карете стоит в длинном плаще чудовище с оскаленной тигриной мордой, и с клыков его капает клейкая слюна. Я оборачиваюсь, в ужасе. А церковные колокола продолжают бить. В пиджачках, похожих на те, в которых были юристы, стоят рядом со мной розовые перепуганные свиньи. Белый пудель со светлыми волосами секретарши испуганно вжался тощим задом в угол. В сверкающих белых мехах и бриллиантах по улице носится зелёный дракон, с огнедышащей разинутой пастью. Злобные собаки в форме охраны бизнес-центра носятся, сгоняя перепуганных страшных и комических животных к центру какого-то магического круга. Над нами летают летучие мыши, их морды странно мне кого-то напоминают, и я с ужасом узнаю в них сотрудников кредитного отдела. В гигантском хомяке я по повадке узнаю нашу кассиршу, - она судорожно запихивает за щеки обрывки какой-то бумаги. Лощеные менеджеры бодаются завитыми козлиными рогами, выстукивая копытами барабанную дробь. Жуткие животные визжат и кусают друг друга, попутно гадят прямо посреди улицы. - Этой ночью правит ужас, - тихо говорит мне в самое ухо Кот, и берет меня под локоть. – Пойдем, хозяйка, мы должны допить наш коньяк и закончить гадание. Ты же сама знаешь, как опасно бывает прерывать ритуалы. От этого зависит вся твоя жизнь. - А где Беня??? Где мелкий? – я не говорю ему на ухо, потому что беспрестанно озираюсь в поисках нашего Щенка, и мне приходится перекрикивать и ветер, и дикий звериный рев, и вообще, я кричу, большей частью, от страха. - Да спит он, под нашим столом, - Кот хитро улыбается и на мягких лапах ведет меня обратно в ресторан, предоставив зверинцу управляться с собой самостоятельно. – Идем. В это рождество гадание должно быть закончено. И вот я, с больной головой, с ужасом в груди, тяну и тяну карту за картой. Перед глазами проносятся десятки судеб, каждая из которых могла бы быть моей. При одном только условии… - А при каком условии? – спрашиваю я Кота. Кот становится очень серьезным. - При том условии, что ты сама должна выбрать. - Как я могу выбрать, ты что, кот, - офонарел? Разве ты не видишь, что даже те люди, которые, казалось бы, уже выбрали свою судьбу, носятся сейчас в зверином обличье по улице, - разве они этого хотели? - Они – хотели так жить, - убежденно отвечает Бунин и кладет лапу на усы. – Они хотели. Разве ты не узнаешь в гипертрофии их образов истинную суть их выбора? Я молчу, потому что спорить с Котом бесполезно. Особенно тогда, когда он прав. Когда мы, уставшие и обессиленные, решаемся пойти домой, когда уже закончено наше гадание, когда я не получила ни единого ответа на свои вопросы о том, что меня ждет, а, напротив, я погрузла в массе безнадежных вопросов, - Кот выуживает из-под стола сонного Щенка в матросском костюмчике. - Идем домой, Бенечка, - приговаривает он. Мы ловим такси и едем домой. И вот я засыпаю, уже в своей постели, а Кот и Щенок мирно посапывают у меня в ногах. «Это был страшный сон или галлюцинация» - уговариваю я себя, - «завтра все будет по-прежнему». Утром, наскоро почистив зубы, я еду в офис. У меня с утра несколько встреч, и телефон уже оборвали желающие нагрузить меня очередной проблемой. Я паркую машину на своем месте, напротив бизнес-центра, и направляюсь к входу. Около офиса – странная тишина и бездвижимость. Ненужное конфетти и грязный серпантин взлетают дуновений слабого ветра. Около входа стоят две пожарные машины и длинный фургон, от которого несет старой мочой. Он трясется, изнутри доносится ржание, хрюканье и рёв. Такой фургон я видела возле цирка, - приходит воспоминание, и ужасная догадка пронзает мой мозг. Неужели?... Знакомых людей вокруг нет. Только редкие прохожие, подозрительно ускоряющие шаг возле нашего офиса. - Идите домой, женщина, - говорит мне усталый мужик в милицейской форме. – Не будет у вас сегодня работы. Да и никогда здесь уже ничего не будет… Измученные пожарные сматывают рукава брандспойтов. Я молча разворачиваюсь и вдруг вижу чуть дальше себя, на покрытом инеем газоне, знакомый полосатый прямоугольник. Карта. Рубашкой вверх. Вот здесь я и выберу свою судьбу. Я подхожу к газону и несколько минут молча стою. Потом наклоняюсь и поднимаю полосатую картонку. | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
КОММЕНТАРИИ
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Оригинал текста - http://teplovoz.com/creo/14659.html | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||