2008-10-30 : Байты Ибиты : Мухи творчества
| Вася Квакин был очень аккуратен, чистоплотен, настойчив в своих убеждениях и во всем любил порядок и дисциплину. А еще он очень много читал. У него даже была заведена специальная разграфленная тетрадь, куда он заносил фамилию автора, название каждой прочитанной книги и краткую ее оценку. Например:
Франц Кафка «Процесс» - хуйня. Джеймс Джойс «Улисс» - поебень. Николай Островский «Как закалялась сталь» - заебись Александр Фадеев «Молодая гвардия» неплохо… Олег Кошевой читал крайне мало и преимущественно Баяна Ширянова. К тому же очень много пил, скандалил и шалил. И ни с кем не дружил. - Ты бессердечный мудак! – часто говорила ему Уля Громова после секса, когда Олег хватался за банку «Гиннеса» и закуривал. - У тебя глюки и стремопатия, – отвечал Кошевой, делал напас, откидывался на спину и смотрел в потолок. - Ну скажи мне хоть слово или дай знак! – не унималась Уля. - Wolga, Wolga, mutter Wolga, Wolga, Wolga, russlands fluss... – угрюмо пел Олег в ответ. Если Улька и сегодня не окажется в моей постели, то я последний долбоеб. Подумал как-то вечером Вася Квакин. Таковым и оказался. После чего решил вызвать Олега Кошевого на дуэль. - На чем будем драться? – сухо спросил Кошевой. - Кухонные ножи, - ответил Квакин. - Я буду вашими секундантами, - предложил Сергей Тюленин и ушел за ножами. Он, как известно, был адъютантом и денщиком барона фон Венцеля поэтому хорошо знался на оружии. Барон фон Венцель был падок на дурные и гадкие поступки. Он выделил дуэлянтам ножи из личной коллекции. Получив от Тюленина два Бергоффовских ножа с рукоятками в виде трефовых лилий, дуэлянты разошлись по углам тростникового плёса. Квакин снял ремень с кобурою, Кошевой сбросил шёлковый галстук. Сошлись. Тела их метались как пойманные форели, клинки рубили ветер лунным холодом стали. -Э ээ эээ, - закричал Тюленин, вздрогнул всем телом и побежал, боком, утопая ногами в белом песке. - Любка!! Любка!! - кричал он на ходу - Любашка!!! Вася Квакин впечатал смоляные волосы Кошевого в песок и прохрипел, страшно: - Ты, бессердечный мудак, это тебе за Ульку! - и больно ударил Кошевого лбом в переносицу. Почва оросилась кровью. - Нихт. Нихт фершетйн, - попробовал прикинуться дурачком Кошевой. - Ферштейн? Я тебе щас устрою фирштейн! Ты у меня щас узнаешь - безумно хрипел Квакин. - вставай сука и умри как пацан. Квакин выбросил бесполезный теперь уже клинок через левое плечо и с размаху треснул Кошевого сковородкой по голове. - Фершетйн?!!! - вопил он в беспамятстве, пиная Кошевого по яйцам, - ферштейн!!!? - орал Квакин прыгая на спине поверженного противника высоко задрав голову к безмолствующим небесам, словно у них пытаясь получить ответ на мучивший его вопрос - Феэээрштэээйн??!!! - Олег!!!! Олеженька!!! Олежушечка!!!! Олежек! - атласной кобылицей неслась впереди своего голоса Любка Шевцова, - Олееег!!!! Квакин узнал Шевцову по алому платку краснодонского пошива. Ее пышная грудь четвертого размера нереально подпрыгивала. Василий невольно залюбовался комсомольскими формами и отпустил Кошевого. - Фак! – прохрипел Кошевой, плюясь окровавленным песком и собачьими экскрементами. Он все еще сжимал в руке клинок барона фон Венцеля. Яркие солнечные лучи неприятно въедались в воспаленные глазные яблоки. Он отогнул полу мундира, открыв плотно обтянутый брюками опущенный живот, круглый, как кавун, вынул из кармана золотой портсигар, достал папиросу и дрожащим движением большой руки вставил ее между губ. Подумав, он взял из портсигара еще одну и протянул ее Квакину. - Благодарствую, - ответил тот и клацнул серебряной зиппой. Подоспела запыхавшаяся Шевцова. Она сорвала платок с головы. В ее зеленых глазах сверкала неподдельная ненависть. - Я, Любовь Шевцова, вступая в ряды членов Молодой гвардии, перед лицом своих друзей по оружию, торжественно поклялась: мстить беспощадно за кровь наших людей. И, если для этой мести потребуется моя жизнь, я отдам ее без минуты колебаний. Если же я нарушу эту священную клятву под пытками или из-за трусости, то пусть мое имя, мои родные будут навеки прокляты, а меня саму покарает суровая рука моих товарищей. Кровь за кровь, смерть за смерть! - Любка, попустись, - попросил Кошевой. - Откуда он взялся в этом крео, этот Квакин? Кто он такой? – истерично орала она. Любка Шевцова, впрочем как и другие участники Белой Гвардии, не знала, да и не пыталась узнать с кем из матерых подпольщиков в Краснодоне связан Василий Квакин. Она уселась на землю, сняла свои кремовые туфли, обтерла ладошками маленькие ступни в фильдеперсовых чулках и расплакалась. Васька Квакин отошёл к полоске тростника, сел на песок и, дымя паровозом, задумался. Даже под самыми страшными пытками он не смог бы сказать, кто он такой и откуда взялся. Несколько месяцев тому назад, он очнулся посреди выжженой солнцем степи, с пробитой головой, чуть бьющимся пульсом и школьной тетрадкой в руке. Тетрадь, судя по надписи, принадлежала ученику 8 класса Квакину Василию. На первой странице красовалась странная, многозначительная запись: Франц Кафка «Процесс» - хуйня. Джеймс Джойс «Улисс» - поебень. Николай Островский «Как закалялась сталь» - заебись. Александр Фадеев «Молодая гвардия» неплохо… Ни денег, ни документов, ни каких-либо других опознавательных знаков Васька при себе не нашёл. У бедняги не было даже зеркала, чтобы посмотреть на свою рожу. Ваське хотелось пить и есть, но больше всего ему хотелось встретить себе подобного. Какое-то звериное чутьё, несмотря на полную амнезию мозга, настойчиво твердило, что он не один. Где-то поблизости должны быть такие же как и он существа. С трудом передвигая ноги, Васька двинулся куда глаза глядят. К рассвету он набрёл на пьяного Кошевого, громко храпящего в широко раскинувшихся лопухах. Васька тут же лишился сил, ноги его подкосились, и он грохнулся рядом с Кошевым, уткнулся носом в круглый как кавун живот белогвардейца, и с блаженной улыбкой на лице, уснул. Разбудило его громкое кудахтанье. Одной рукой Кошевой удерживал истошно орущую и взмахивающую крыльями курицу, а другой сильно тряс васькино плечо. - Ты кто сука, - пьяно бормотал Кошевой, - мандат есть? Пароль сука говори. Пароль. Васька, спросонья не сообразивший что делает, сунул в нос Кошевому школьную тетрадь. Кошевой, помотал головой, отпустил васькино плечо, икнул и сказав: - На куря подержи, щас разберёмся, - углубился в изучение тетради. Тут лицо его озарила добрая улыбка, он распахнул объятия и радостно завопил: - Вася!!! Васятко!!! Василище ты наш!!!!! Да мы тебя... Да ты братан... Василько!!!! Так Квакин был взят в дом Кошевого и представлен Ульяне. Громова невзлюбила его с первого же взгляда. Квакину же Громова была очень симпатична. Слыша время от времени, как Кошевой в соседней комнате совершает легкие ебательные движения, Вася доходил до отчаянья. Что и привело к дуэли. - Вот что, чуваки, - нарушил тишину Квакин. – Учитывая всю абсурдность сложившейся ситуации, считаю дальнейшее композиционное развитие этого сюжета бессмысленным. - Но. Но. Жжошь! – возразил Кошевой. - Видишь ли, Олег, Шевцова права. Кто я такой и откуда? Зачем вам человек без истории и государственной прописки. У меня и паспорта то нету. А вы тут все пионеры-герои. Я ломаю всю фабулу и торчу из контекста. - Вот-вот, - подхватила Шевцова. – У него и военного билета нет. Может его в какой-нибудь повести военком разыскивает. Или прокурор. - Жжоте, - повторил Кошевой, прикуривая папиросу от папиросы. - Ножи сначала верните, а потом сюжет сворачивайте! Мне еще барону фон Венцелюсу прислуживать, а эти латыши дикий народ, - заволновался Тюленин. – Я у вас тут паходу секундантами был. - Я принял его как брата родного, а, оказалось, пригрел на груди засранца и иуду, - грустно молвил Кошевой. – Выбил мне два зуба, сломал нос и сваливает. - Судьба, никто не виноват, - развёл руками Квакин, и, подобрав кобуру, медленно побрёл в даль заходящего солнца. Тюленин собрал ножи, тщательно обтёр их носовым платком и поспешил к барону фон Венцюлису. - Любка, - жалостливо вздохнул Кошевой, - может поебёмся? *** - Докладывайте, адьютант - строго сказал фон Венцюлис, убирая ножи в потайной шкафчик, - я вас внимательно слушаю. - Да что тут докладывать, господин барон, - заюлил Тюленин, - она с самого начала стреманулась из-за совпадения с дневником, попёр левый дискурс, зацепилась за Волгу, ответила неверной женой Лорки, языковые и речевые аномалии, фрагментарность, отсутствие логики, ну а потом всё перемешалось, кони, люди, да вы же и сами знаете, господин барон. - А бляди-то там откуда взялись? - Блядей не было. Никак нет, господин барон. Но с Васькой надо что-то решать, а то и правда чёрти что делается. Фон Венцюлис прищурился, потирая кончиками пальцев седеющие виски. На массивном столе из красного дерева появилась бутыль армянского коньяку и револьвер. - А что с ним решать. Тут уж всё решено. Мочканём. | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
КОММЕНТАРИИ
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Оригинал текста - http://teplovoz.com/creo/14340.html | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||