2008-09-28 : Maksim Usachov : Этика бессознательных-5
| Глава четвертая,
Мальчики в начищенных до блеска лакированных туфлях, в смешной школьной форме: короткие шортики, белые рубашки; но почему-то без голов, а кто и без туловища по третью пуговицу, молча кружили вокруг Саши. Сам Саша, держа перед собой молоток и томик Кафки, стоял на голубятни и отмахивался. Вот самый толстый мальчик попытался прильнуть к нему телом, но Саша ловко взмахнул молотком и трупик отлетел от него, нелепо кувыркаясь в воздухе. Воспользовавшись тем, что внимание Сашино отвлеченно, слева подкрался смуглый мальчик, но потрусил Саша перед его носом Кафкой и тот летит прятаться за деревом. Так Саша отбивался долго, а может и недолго кто поймет – пустой двор, серое небо, монотонно и скучно: молотком, Кафкой, Кафкой, молотком. И усталости не чувствовал. А мальчики все кружили и кружили: то сжимая круг, то разлетаясь. Неизвестно сколько бы продлились эти непонятные маневры, когда бы во двор буквально не вбежала хромоногая Сашина соседка Алевтина Федоровна. Появление её во дворе не сопровождалось громом и молниями. Она просто вбежала через низкую арку, с тряпичную сумку в одной руке, а зонтиком в другой, но парящие вокруг Саши мальчики замерли. – Сволочи! – сообщила она всем, – Домой, сволочи! Разлетались! Стервецы. Трупики испуганно заметались. – Я вам покажу, как хулиганить! – закричала она совсем уж истошно и в конце даже сорвалась, будто поломанная музыкальная шкатулку взвизгнула: – Не потерплю! Этим она привела Сашиных мучителей в полное расстройство и замешательство. Также молча, как и во время нападения, они взвились в небо и исчезли. Алевтина Федоровна махнула им вслед зонтиком и подковыляла к месту битвы. Посмотрев снизу на Сашу, она только кивнула о чем-то. Саша осторожно присел не краешек крыши, подложив Кафку под задницу. – Добрый день Алевтина Федоровна, – поздоровался он. – Отчего вдруг добрый? – поинтересовалась соседка и положила зонтик в сумку. «Ну, вот и приняли ножны меч, так и не вкусивший крови злодеев», – подумалось откуда-то Саше, но в вслух эти пошлости он говорить не стал, а вместо этого ответил на вопрос своей спасительницы. – Ну как так? Просто хороший день. – Ирод – ты, – подозрительно проговорила соседка, – День, как день, с чего вдруг такие страсти. – Ирод, – согласился зачем-то Саша. – Ага, конечно ирод, – подтвердила бабка и спросила, – Тебе картечь нужна? – Сколько? – на всякий случай спросил Саша, хотя не на столько его вставил Рахманинов, чтобы забыть, что молоток картечью не заряжают. – Ну, я даже не знаю, – протянула Алевтина Федоровна, смешно погладив живот. Потом расстегнула курточку и запустила руку под платье. Пошуршав там она достала полную горсть железных горошин и показала Саше, – пятерка. – Эх, да пока не нужно, – заявил он. – Ну смотри. Во мне много, – и немного промолчав, начала вспоминать, – Ведь в меня заряд почти целиком попал. Потом он выстрелил еще раз над моим трупом, в старика. Тот упал. Он прошел в коридор и выстрелил мне в спину, я попыталась скрыться. Два заряда. Упала и, захрипев, испустила дух. Он перешагнул меня. Я поскуливала в углу, прикрывая внука, и приняла заряд в бок. Картечь прошила меня и посекла младенца. Я плакала и наблюдала как вместе с кровью из дитя выходит дыхание. Умерла я через два часа не в силах пошевелится. А он уже давно рылся в гостиной. Услышав шорох, он открыл дверцу бельевого шкафа и приставил мне ко лбу дуло обреза и нажал на спусковой крючок. В этот момент я пыталась наброситься на него сзади и повиснуть на нем, чтобы хоть как-то помочь мужу выбраться из одеяла. Он крутанулся на месте, и я отлетела, при падении ударившись затылком об какой-то угол. Когда он, наконец, превратил моего мужа в кровавое месиво, я не дышала, но он все равно потратил на меня два патрона. Тогда… Саша запустил в Алевтину Федоровну молотком. В старуху он попал, но молоток в ней сначала застрял, а потом утонул. Старуху засмеялась, как-то неестественно. Саша выставил перед собой книгу и зажурился. Смех её оборвался. Саша посмотрел вниз. Старуха стояла молча, насторожена прислушиваясь к чему-то внутри. Молчали минут пять. Потом она посмотрела на Сашу и спросила: – Тебе молоток не нужен? Саша выронил книгу и закричал. Вторя ему где-то далеко раздался чей-то крик. Через мгновение раздалось еще два крика поближе. Тотчас целый хор закричал в соседнем дворе. Открылись несколько окон многоэтажки и выпустили еще парочку криков. И понеслось. Казалось кричали все, везде где застала их волна криков, наполняя пространство всем возможным диапазоном: от женского визга до баса прапорщика. Саша заткнулся и прикрыл двумя руками рот. Он вскочил на ноги и пригнувшись постарался занять на крыше самую середину. Без его крика общий (уж не вселенский ли?) тоже постепенно затих. – Ну, нет, так нет, – спокойно произнесла Алевтина Федоровна, – И незачем так орать. Оглядевшись, она подобрала Кафку и с достоинством удалилась. Саша насторожено смотрел её в след. Только когда она скрылась за старой вроде бы даже фанерной дверью третьего подъезда, он с некоторым облегчением вздохнул. – А когда прилетят голуби? – услышал Саша за спиной детский голос. Он резко обернулся и потеряв равновесие упал на крышу. Голубятня скрипнула, затряслась, но устояла. Перед Сашей стояла девочка лет восьми, в тонком и слишком легком для осени платьице, со связанными спереди тонкой бечевкой руками. Она осторожно приблизилась к Саше и толкнула его босой ножкой. – Ты же не голубь? – спросила она, поджав губки. – Нет, – покачал Саша головой, но на всякий случай уточнил, – пока не голубь. – Жаль, – простодушно заявила девочка. – Жаль, – легко согласился Саша и поднялся. – А когда они прилетят? – опять спросила она. Саша пожал плечами. – Это ты их прогнал? Он задумался. – Ты плохой, – девочка вздохнула, – а хороший дядя обещал показать мне голубей, лошадку, мультик, воздушный шарик, живую звездочку и большую черепаху. А у тебя ничего этого нет… – Нет, – опять согласился Саша. – Может у тебя есть конфетка, пирожок, мячик, цветное стеклышко, билет на Мадонну, оловянная кукла, хомячок? Саша покачал головой. – Ты не только злой, но еще и бесполезный, – девочка прижала к груди связанные руки, из-за чего бечевка еще сильней впилась в кожу и проступила кровь. – Ах, бедная я бедная. И тут она резко вытянула руки перед собой и закричала: – Голуби! Ура! Голуби! Саша обернулся. На крыши сидели трупики мальчиков. Ему захотелось кричать, но он испугался, что вместе с ним опять будет кричать весь город и сдержался. – Ты меня обманул! – кричала радостно девочка, – Голуби все-таки прилетели! Голуби! Саша попятился и споткнулся. Второго падения крыша голубятни не выдержала и со страшным скрипом и грохотом, провалилась под ним. За пару мгновений Саша успел и обрадоваться, удачному бегству, и испугаться бесславного падения. Он закрыл глаза. Потом вспомнил странную девочку. Пришел на ум Серафим. Вопросы: почему Кафка, к примеру? Еще вопросы, всякие глупости, мысли, мысли… «Почему я еще лечу?» – как стрельнуло в Сашиной голове. Саша раскрыл глаза и | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
КОММЕНТАРИИ
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Оригинал текста - http://teplovoz.com/creo/14144.html | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||