Нашли как-то три мужика рыбака большой кусок справедливости. Вернее нашел один мужик, Петя, но находку сныкать ему не удалось. Товарищи его сразу просекли, что не просто так он в карман руку засунул и в сторонку, в сторонку. Догнали его, вежливо под ручки взяли и вразумляют.
– Ты, женьшеня корень, что-то умный стал, – сказал первый его кореш, Семя. – Вываливай из кармана что заныкал. Делить будем, огурец тебе в помидор!
– Ка-а-а-а-к делить? – робко Петя поинтересовался.
– По справедливости, хык, – съязвил второй его дружок рыбак, Саня, и подзатыльник отвесил для авторитетности.
Надо сказать что Петя, хоть и мужик уже взрослый, но из-за габаритов своих малолитражных, был самым покладистым из троицы, и за пивом сгоняет, и удочку посторожит. За водкой только не посылали, потому что как его не бей, все равно все выпьет. Достал Петя справедливость, протянул.
– Опа! – обрадовались друзья.
– Ага, – немного грустно согласился Петя.
– Это не только делить можно, – заявил самый образованный Семя. – Это еще и курить можно, алоэ мне в кактус.
Семе верили все. Ведь, кроме школы и армии, он успел еще побывать в отделении наркологии. Если кому-то это может показаться банальным сатирическим приемом, то тот никогда не жил в маленьком провинциальном городке, где развлечений всего-то – больница и пруд, а об опыте горожан можно все понять, заглянув в местный продмаг.
– Ну, ты и чудило, – заявил Саня Пете, радостно ударив тому по левой почке.
Саня был самый известным в городе спортсменом и грузчиком. Ни столько специально, сколько вынуждено. Тяжело ему было усвоить галимые абстракции, зато легко давались килограммы и пуды.
Отломили друзья-товарищи от справедливости немного, забили в косяк с «астрой», раскурили, сидят… И сразу у них на душе справедливей стало. Так справедливо, что аж слезы засверкали.
– Я, – сказал Петя, – вот о росте своем переживал, а ведь справедливо это… По совести… Зачем… зачем… Мне, большим, сильным, страшным… Я бы наворотил, я бы начудил… А так. Да если бы. Да тогда. А теперь…
– Я, – забормотал Семя, – правильно, справедливо, подорожник мне в черносливы. И в школу на второй год, и стройбат, и губа, и наркология, и подвал, и цепями. Все правильно, все справедливо. И бабуля меня огольца, и папаня меня, и маманя меня, да только мало… Мало! Надо было пока руки не устали.
– Я, – выдавил из себя Саня. – Я просто… Я… просто… я просто… просто я…
И не вынеся счастья и справедливости этого чудесного мира, взял своих друзей, да как треснул головами по дуба. Повалились те счастливые в траву.
– Я, – продолжает Саня, – я…
А слова из него не лезли. Он и так, и этак язык повернуть пытался, потому что душа требовала, просто заставляла кричать, как справедлив этот мир, да только мозгов не хватало. Плюнул, в конце концов, и с разбега об то же дерево. И на него справедливость снизошла, не продохнуть. Лежали они, сопели и ногами в такт мировой гармонии дергали.
И шла мима них бабка Марта, добрейшая старушенция, родившаяся еще при Сталине. Увидела она рыбаков. Подошла, удочки прособирала, потому что в хозяйстве нужнейшая вещь. Деньгу какую есть выбрала, на черный день, благо ожидался он совсем скоро. И справедливость подобрала. Не пропадать же добру? А ведь из неё и самогон сварить можно, и как мазь использовать, и вообще… Справедливость она ведь везде нужна, правда? |
