Февраль в этом году небывалый. Страшно открыть дверь. Обдает сходу ледяным туманом так, что невольно прищуриваешь глаза. Воздух обжигает легкие. Меряешь каждый вздох, чтобы не хлебнуть лишнего. Но за дверь выйти надо. Выйти и добежать до курятника, в котором я приютил бездомного кота. Я бы взял его домой, но отец не разрешал. Да и в курятнике было неплохо: тепло, светло, и кур давно не было --перерезали всех осенью.
Услышав мои шаги, кот зацокал навстречу. Он отморозил лапы до такой степени, что при ходьбе стучал культями по деревянному полу. А уши и хвост бродяга видимо потерял еще прошлой зимой. И этот полутруп еще находил в себе силы, чтобы добежать до порога. Взгляд у него при этом был такой, будто я опоздал на целый час. Ну и характер!
Я положил на его тарелку гречневую кашу и кусочки вареного мяса.
-- Жри чудовище. Поправляйся.
Кот ел медленно, аккуратно, с достоинством.
-- Беспородный, облезлый кот, а ведет себя словно аристократ.
На улице минус шестьдесят два! Собаки - и те дохнут, а кот – выжил.
И поедал говядину теперь так, будто всю жизнь питался ею трижды в день.
На обратном пути холод уже не казался мне таким страшным. В небе зажглось северное сияние, и я остановился, чтобы полюбоваться им. В здешних местах оно бывает редко и только в самый лютый мороз.
|
