2005-01-05 : Aiwentoor : Яблочный сок. Как я стал богом. (гл.6, гл.7)

Глава 6. …Ты видел, как он посмотрел? Да он, похоже, сумасшедший, раз так смотрит. Ударь его. Ударь его в горло. Ударь его в печень, слева. Левый короткий в печень. Он упал? Беги. Беги, пока он не встал. Шёпот в ухо. Кто-то шепчет мне в ухо. Я бегу. Оглядываюсь. Он встаёт на плоскости. Я бегу по плоскости. Нет ничего. Ни стен, ни ориентира малейшего. Я бегу как в воде. Из-за всех сил. Чувствую, что мне не уйти. Меня догоняет лысый старик. Я разворачиваюсь. Двойка. Ещё одна. Левый прямой, правый апперкот, челюсть как кусок ваты, левый в печень. Он упал. Как мешок с ватой. Он лёгкий как подушка. Как перо. Но когда я его бью, он вминается и не падает. Нужно чаще бить. Беги. Беги, пока он не встал. Я не могу быстро бежать. Я иду. Сзади надвигается беда. Я чувствую её приближение. Разворачиваюсь. Сразу справа. С боку, со всей отдачей. Боковой правый крюк. Если бы я так ударил в действительности, человек бы умер. Но старик лишь отлетел всем телом, всей своей позой вправо, и продолжил движение. Какие пустые глаза. Пустота в них. Они жрут меня. Они теперь сожрут меня. Эти глаза. Пустые. Сейчас случится страшное. Я взмок. Лысый оскалился страшно. Но глаза не выражают даже интереса. В них нет ни малейшей мысли. Сейчас, что-то случится… И, вдруг… - ветерок лизнул глаза, листья шуршат, деревья зелёные, и прозрачная лужа с хрустальной водой. А из воды, вместо отражения, на меня смотрит лысый чёрт, и улыбается победно… И в глазах его, полных осознанного злорадства, полыхает торжество победы. Я проснулся. Весь в поту. Простыня была мокрой, тело было мокрым, на душе тоже было липуче мокро, словно кто-то демонстративно снял штаны и на моих глазах справил большую нужду прямо мне в душу, а я стоял и смотрел. Я стоял, смотрел, и не мог ничего сделать... Вот это сон… - кошмар. Такие мне ещё не снились. Запомню, навсегда. На часах было четыре, без пятнадцати. За окном тихо и ласково матюгались местные социальные паразиты. Кто-то кому-то недолил. Кто-то кого-то не понял. Кто-то кому-то ласково и бережно вспарывает бока кухонным ножом. Какие вопли успокаивающие. Кажется, это был всего лишь сон. Да, это был кошмар. Эта лысая морда мне привиделась в кошмаре. В действительности ничего подобного не существует. Похоже, что Вагап опять бьёт жену. Та орёт дурным голосом. В ночной предрассветной тишине раздаются её полные обречённости крики. Попала Наташка, с этим изувером. Вагап, трезвым, вроде нормальный человек. Человечный даже. Почти гуманный. А как нажрётся... Первый раз сел за то, что мента, пославшего его на хер, избил до полусмерти чугунной урной. Прямо возле седьмого продуктового. Мент лежал в луже крови, рядом лежал его короткий автомат. А в козлике за углом сидела полная машина коллег и ждала, когда же Василий притащит очередную порцию водяры. Не дождались. Вышли. А там Вагап. Добивает доблестного защитника правопорядка. Урной. Поднимал с трудом над головой и бросал на тело поверженного врага. Урна весит килограмм тридцать. Как Василий остался жить? Вагапа дружно, хором, помяли. Ударив, раз пять, солдатским ботинком в лицо, сравняли нос с общей округлостью. Носа у него почти не стало. Почти оторвали. Но потом опомнились. Закинули тело в клетку и укатили. А жизнь вокруг продолжалась. Дети ездили на велосипедах, громко кричали и смеялись. Кто-то, проехав по лужице крови, оставлял за собой длинный красный след на асфальте, дитя оборачивалось, смотрело с восторгом на кровавый след и счастливо заливалось смехом. Из окна - родительский крик приличия «Лёшка, ну-ка быстро домой…». Но Лёшке было не до того. Он лишь отмахивался, пуча глазом в сторону товарищей – «Щаааа». И катил дальше. Машка, из общаги, выбивала свой ковёр. Местный, очкастый кинолог, выгуливал своего барбоса. А бабки, сидя на ящиках, продавали семечки и сигареты. И над всем этим счастливо светило солнце ранней весны. Я встал, нашарил в темноте тапочки. Спать уже совершенно не хотелось. Пошёл в туалет, системы «совмещённый санузел». Закурил. «Курение вредит вашему здоровью» было написано на пачке. Сама жизнь, с каждым годом, вредит и претит мне. Жёлтый свет на кухне. Крепкий чай. И книга. Вот она эта морда, гонявшая меня по моему сну. Из угла в угол моего мозга. Что ж ты мог написать такого? С такими умными глазами? До чего дошёл своим умом? Что расскажешь мне? Я открыл первую страницу. Начало было интригующим: «Жил, да был на белом свете человек…». Как в сказке. Как в доброй сказке. «Был он молод, и звали его Евгением…». Ишь ты - тёзка мой. Буду читать. О тёзках всегда интересно почитать. Глава 7. «Жил, да был на белом свете человек. Был он молод, и звали его Евгением. Однажды, жарким летом, захотел он пить. Путь близкий. За углом. Магазин. Продуктовый седьмой. Входит. Соня, мучима сомнением. Соня видит муху. Соня едет в карете. Белые халаты держат руки. Разбиты ладони у Али – она опоздала. Книга лежит. Я жду. Не беги, посмотри в лужу. Это я. Я – это ты. Ты – это я. Теперь. Прон ничего не знает…» И тут я понял, что это обо мне. Почему в книге Прон? Почему? Почему? Почему? «Я – это ты. Ты – это я…»

Оригинал текста - http://teplovoz.com/creo/4190.html