Навыворот одев, спеша, футболку, закончив половой со шваброй акт,
Она в окно смотрела без умолку, и ножкою постукивала в такт. Контуженная сентября приходом, бессмысленностью внешних перемен, Она заела притор бутербродом безавгустно, бездушно, без измен... Каштановые, под ноги, орехи катились и футболили их все, И воины одевшие доспехи, и леди, и серьезные месье. А голуби, нахохлившись на крыше, все зная о погоде наперед, О чем-то ворковали мило с Кришной, и гадили с высоток на народ. Она в окно смотрела без умолку, безавгустно, бездушно, без измен, Зашторив мысли под линейку челкой, взяв взглядом пол-квартала в гипноплен, И полисмена с раненой ухмылкой с обоймой не отстрелянных страстей, И осень, что в кафе напротив с вилкой, закусывала душами людей. Но падающий лист первопроходец, земли коснувшись, пробубнит отсчет. Сентябрь, как безумный полководец, природу приговором обречет. Дожди вновь обглодают плоть и кости, и лужи переплюнут все моря... А как-же бабье лето? Да, ну бросьте! Ведь осени оно до фонаря. 7/09/2017 |
Оригинал текста - http://teplovoz.com/creo/21420.html |