2012-11-14 : Г.Н.и Д.А. : Подвиг Маньяка

Авдеев с ненавистью посмотрел на детей и подумал:"Ну сейчас я вам устрою Содом и Гоморру". После того как Авдеева выперли из города и ему пришлось стать сельским учителем, он каждый день, примерно к обеду, глядя на учеников поминал о Содоме и Гоморре. Причиной раздражения и неприязни к сельским детям служило похмелье.  Собственно, из-за пристрастия к алкоголю, Авдеев оказался в Семеновке. На день учителя он накатил в баре неподалеку от школы, вместе с коллегами. Потом коллеги ушли, Авдеев продолжил алкогольный заплыв в одиночку. Ближе к вечеру его за попытку стянуть перечницу и за нецензурную брань, выставили из заведения. Авдеев не придумал ничего лучше чем пойти домой к директриссе - пожилой женщине, больной сахарным диабетом, чтобы рассказать ей нечто очень важное. Авдеев не помнил что.  Он напугал до смерти (в буквальном смысле слова) Валентину Семеновну, после, непонятно зачем, пошел в школу. Выбив окно залез в кабинет физики, там насрал на мусорный совок и заснул между парт. Утром Авдеева со скандалом, милицией и совком с гавном в руках, вытурили из школы, под неодобрительными и осуждающими взглядами школьников. Совок с гавном Авдеев впрочем запустил в физкультурника.  Смерть директриссы ему не простили. Авдеев, отсидев пятнадцать суток в каталажке и выйдя на долгожданную свободу обнаружил, что из общежития его отселили, на работу в другие школы, да что там в школы, никуда не берут, подался на свою историческую родину - в Семеновку, где всегда были свободные вакансии на должность учителя, коим он и являлся по образованию и нелепому стечению обстоятельств.  В Семеновке Авдеев дорвался до бурякового самогону и всегда с нетерпением ждал окончания учебного дня, чтобы ухуяриться до свинского состояния, пойти к клубу, огрести пиздюлей, вернуться домой за бензопилой, купленной непонятно зачем у цыган, и, потрясая ею, всех там распугать, а потом забыться тяжким сном. Обычно бензопилу у него забирали и приносили на следующий день в класс. Дети в школе прозвали Авдеева - Маньяк.  Авдееву прозвище не нравилось, так как по его субъективному мнению не соответствовало авдеевской благородной и романтической натуре. Поэтому на маленьких негодяях, приклеивших ему столь нелестное погоняло, Авдеев отыгрывался безумными, нерешаемыми задачами, за которые после, с огромным удовольствием ставил двойки и единицы. Это Авдеев и называл Содомом с Гоморой, иногда вслух.  Вот и сейчас Авдеев придумывал задачку позаковыристей, как вдруг распахнулась дверь в класс и завуч, Елена Андреевна, сообщила:  - Юрий Александрович, сейчас звонили из Степановки, там у них кавказская овчарка взбесилась, побежала в Васильевку, но неровен час и к нам может забежать, отпускайте детей по домам! - Хорошо Елена Андреевна,- радостно согласился он, в предвкушении выпивки в неурочное час, но увидев довольные лица детей, тут же добавил,- вот только задачку одну решат - и сразу же распущу. Ученики скисли. - Итак дети записывайте условие задачи:  Задача Авдеева  "Из села Степановка в село Васильевка бежит бешенная кавказская овчарка Барсик, со скоростью тридцать узлов в час. От Степановки до Васильевки расстояние восемнадцать километров.", - дети недоуменно оторвали взгляды от тетрадей.  - А вы как думали? Узлы это тоже мера скорости, экстраполируйте в километры в час и будет вам искомое. Продолжим: "Известно, что село Семеновка, находится на вершине равнобедренного треугольника, с основанием Степановка-Васильевка, а боковая сторона равна расстоянию, которое пробежал Барсик за пятнадцать минут. Определите, сколько верст надо будет пробежать Барсику, если он передумает бежать в Васильевку ровно на середине пути и направится в Семеновку, чтобы искусать школьников? Определите когда это произойдет, если Барсик отправился в путь в одиннадцать ноль ноль по Гринвичу?".  - Приступайте к заданию дети. Времени вам на решение этой элементарной задачи - пятнадцать минут. Дети перешептывались, пожимали плечами, зачем-то лезли в учебники. Авдеев был доволен. Содом и Гоморра. Сейчас он поставит им единицы, отпустит по домам и начнет квасить прямо в кабинете.  Авдеев в нетерпении прохаживался между парт, поглядывая на часы. Отличница Изюмина подняла руку:  - Юрий Александрович, я решила.- Изюмина протянула ему тетрадь.  - И что же у тебя получилось?  - У меня получилось,что Барсику надо будет пробежать семь верст! - Авдеев прикинул в уме: да, так и есть.  - Ну а когда Барсик прибежит сюда, чтобы искусать детей?  - По Гринвичу - прямо сейчас!  - И где же Изюмина ты видишь здесь бешенную собаку? Садись, единица! Кто еще решил? - дети потупили глаза.  Неожиданно потянул руку двоешник Головин.  - Что Головин, тоже решил?  - Нет, я сказать, что Изюмова правильно решила, вон она - собака, - Головин указал пальцем в окно.  Авдеев взглянул в окно: там, на школьном дворе, стояла огромная лохматая тварь, со вздыбленой шерстью, красными глазами и клочьями пены вокруг пасти. Бока ее тяжело вздымались.  - Тебе, Головин, тоже единица! Это не кавказская овчарка, это среднеазиат, а в условии задачи ясно сказано: "кавказская овчарка". - С этими словами Авдеев достал из стола бутылку с буряковым самогоном, в несколько глотков ополовинил ее, отрыгнул, взял из-под стола бензопилу,которую ему утром принесли из клуба, завел, и пошел на двор...  Дети облепили окна, как раз вовремя, чтобы увидеть схватку.  Барсик не мешкая бросился к горлу Авдеева, а тот в свою очередь вонзил шину пилы в его грудину, во все стороны брызнула собачья и человеческая кровь, из Барсика посыпались синие кишки. Дико и бешенно, сквозь сжатые челюсти порыкивал Барсик, вопил в неистовстве человек, ревела бензопила...  Через несколько секунд все было кончено: исполосованный и подергивающийся в агонии Барсик, над ним пошатывающийся Авдеев, с разорванным горлом, из которого пульсирующими тонкими нитями били струйки крови. От ран на холодном воздухе шел пар...  Дети выскочили на улицу, Авдеев повернулся к ним, попытался сказать: "Вам всем единицы", но из разодранных трахей раздалось жуткое клокотание. Авдеев рухнул навзничь... Тоненько завыла Изюмина.  Этот вой, сипение умирающего Авдеева, поскуливание агонизирующего Барсика, сливались в единую протяжную, тоскливую ноту, взмывающую над землей, покрытой осенней листвой, к темным, молчаливым небесам...

Оригинал текста - http://teplovoz.com/creo/20016.html