а это - длинношеий стиш,
хотя в прыжке – чуть больше метра. ты неуслышимое – слышь, как шёпот трав и шквалы ветра. мне безголосость по нутру, мы на волнах низкочастотных толкаем солнце поутру сквозь дыр озоновых пустоты. здесь свет чюрлёниса залил наив махровый пиросмани… я там, где прорисован нил, где к богу тянется танзания. как адаптивность высока! погиб и толстокожий мамонт, и птеродактиль сквозь века остался только звукорядом. короной хрупкою несу свои беспомощные рожки и пью приречную росу, иксом выкручивая ножки. акаций белопенный плен милее красных тряпок мяса. могло б быть море до колен, а страшно в воду погружаться. наверно, вырвав из воды, земля с тех пор мне стала мягче… и сердце-колокол гудит, пульсируя, как водокачка, и так ненужно быть другой, и так некстати нагибаться, цеплять за звезды головой, и снова с небом объясняться. мне шея только лишь затем, чтоб знал ты, где пристроить руки, чтоб, оторвавшись от проблем, мы вняли запахам и звукам… расставишь шахматы на мне, я клетчата, как поле битвы. жираф большой – ему видней, а мелкого – ему не видно. |
Оригинал текста - http://teplovoz.com/creo/14846.html |