2008-10-20 : Саша Дохлый : 5

Сидел. Вспоминал ее, почти смаковал на губах ее имя – Ли-ли. Вспоминал ее юбку выше колен, с вырезом сзади до самой попы, таким, что когда она идет, видно гипнотически мелькающие стройные ножки. Вспоминал ее молодую грудку. И какую-то почти звериную улыбку. Противно запикал телефон. Номер был незнакомый. И сразу две мысли ворвались ко мне в голову и сцепились. Кто это может быть? И вторая: пора бы уже поменять этот мерзкий звонок. Следом вползла и третья, маленькая и толстая, снобская мыслишка, - зачем менять? Не похуй ли мне, что я, девочка какая пригламуреная? Не должно меня это интересовать, верно. Откуда-то гулко доносились голоса. Я посмотрел на телефон, лежащий в руке, оказалось, что я уже подошел, и пока думал и тормозил, мне что-то говорили. - Эй, ты слышишь? Приезжай. - Приеду – сказал и повесил трубку. Собрался я быстро. Ключи, книжка, сигареты, собрался и поехал на дачу. Пить. Все уже там, - один поехал. Электричка подошла. Захожу, в тамбуре гопник мужика пинает. Мужик лежит ни бе ни ме, а гопник его пинает. Не остервенело. Так, для острастки. Я через тело переступил и в вагон пошел Народу почти никого. Я сел в уголочке, электричка качнулась и тронулась. Поплыла платформа прочь. Деревья. Блеклые, размытые шары фонарей. Люди. Дома. Все прочь. Лили тоже. Дома осталась, не поехала. Подсели ко мне какие-то мужики и молча наливают на троих. Стакан протягивают. - За глаза. – говорит один из них. И непонятно то ли это тост, то ли ответ на мой невысказанный вопрос. Еще по одной. Закуриваем. Прямо в вагоне. Так и ехали: пили, курили, молчали. Ни слова не обронили. Золотые мужики. Потом они вышли. Зашли другие. Эти выпить не предлагали. Я в тамбур пошел, пару остановок оставалось до дачи. В тамбуре их лучше всего ехать. Мой старый знакомый гопник сидел на корточках у мужика и что-то тому объяснял. - Оставил бы ты его. – говорю - А че он? Не по понятиям. Че он? - Пьяный он, не видишь что ли? Разговорились. Паренек, примерно моего возраста, два дня как откинулся. Домой едет. - Вот. – говорит. – Маме везу. И котенку из-за пазухи вытаскивает. Мелкого совсем. - На вокзале подобрал – говорит. Живем, – думаю. Моя станция – выхожу. Меня встречают, но как-то странно. Нервничают. Суетятся. У меня за спиной со звоном разбивается бутылка. Там толпа человек восемь, а нас четверо, и из этих четверых одна – девушка. - Блять – говорю я. Восемь. Не ошибся. У кого камень в руке, у кого бутылка, кто-то стоит ножичком поигрывает, кто-то крепко сжимает электрошок. Потом выяснилось, что друзья мои за добавкой в поселок пошли, в ночной. Там на них кто-то выебнулся, они на кого-то выебнулись, и насовали кому-то по ебалу. Теперь была наша очередь. Два из них - жлобяры каких поискать. Даже если мы все вместе на одного такого набросимся – раскидает как медведь собачонок. Остается только плясать, двигаться, двигаться, наносить удары, отскакивать, снова наносить. Не получилось. Пару раз я, конечно, кому-то двинул, но потом мир качнулся туда-сюда, и задребезжал устаканиваясь. Шумело в ушах так, что казалось мимо проходит товарняк. Я потрогал затылок, липко. Посмотрел на руку, красно. И пошел домой. По пути я ловил удары слева и справа. Ноги подгибались. Но удары кончились, видимо перестали бить, ошарашенные тем, что не падаю. Боком, даже каким-то третьим глазом заметил, как Негра добивают ногами. Зло посмотрел и пробурчал: - Хуилы внеземные. И пошел дальше. Ноги вынесли меня на шоссе, в другую сторону от дома. Я мысленно махнул рукой и пошел вдоль, в даль. Рядом тормознула тачка. ППС. Толстый лейтенант, и второй, с автоматом, в армяке. Лейтенант жалостливо посмотрел на меня, явно оценивая, стою ли я испачканного салона, и вдарил по газам. Я закурил. Сигарета подрагивала в пальцах. Курить было противно. Сделал три тяги и выбросил. Потрогал лицо, начинало опухать, но пока не особо болело. Прошелся языком по зубам, одного не хватало, один еле держался. Я вырвал его и зачем-то положил в карман. Из затылка текла кровь, я чувствовал, как майка треугольником прилипает к телу. Слегка подташнивало. Я стоял посреди шоссе в бесконечность, с чередой фонарей уходящих в никуда. Мимо проносились редкие машины. Звук нарастал, нарастал, а потом – вжжиуу! – и все, только эхо. Я подумал, развернулся, и поплелся в сторону, где через пару часов должно было встать солнце. Обязано было.

Оригинал текста - http://teplovoz.com/creo/14280.html