Я сидел возле костра, шел мокрый снег. Летом. Вокруг бегали люди, шелушились палатки. Напротив меня полулежала беловатая девушка, больная на красные глаза, с белой как снег кожей, без трусов, одетая в длинную цветочную юбку. Она переставляла ногами и я иногда, краешком глаз ловил ее небритое влагалище. Меня начинал нагребать самогон и съеденные, как позже оказалась, относительно не вредные грибы. Мне постоянно что-то мерещилось, люди то пропадали, то исчезали. Тошнило.
Я закутался в спальник. Не двигался. Горел костер. Меня вырубило на время. Позже проснулся и проблевался, и чуть было не усрался. В последний миг выполз из спальника и навалял огромную кучу возле чей-то палатки. С долины слез туман, молочный, кружился снег. Я одел четыре футболки и рваную школьную куртку.
Позже снова сидел возле потухшего костра и неумело, дрожа всем телом, пытался его разжечь из маленьких мокрых веток. А вокруг меня ходили и летали, ползали вонючие твари, дребезжали крылышками феи, стучали молотками гномы, возле меня, обосранного, пьяного, обосцанного и вонючего ходили тотемами деревья, скалы.
Под утро из под клейонки, которой были прикрыты мои пожитки и остатки чей-то еды, вылез туберкулезный, тяжело кашляющий тернопольский панк, глотнул воды, поморщил нос и залез обратно.
Взошло за горой солнце. Выползали из палаток люди. Я бежал к реке, к водопаду с целью окунуться в холодную воду с головой и с пальцами ног.
Через час видел, как белая шалавка срет под деревом.
Целый день провалялся в тени. Светило солнце, испарялась земля. Хипаны, эти самые говнари, ебаные нарики и алкоголики, разпиздяи и сучины паразиты шныряли, переступали через меня.
Мне было плохо. Только по вечер стало легче. Не пил, держался за живот, ждал утра, утра, когда я смогу встать, взять свое шмотье и уехать стопом назад во львов. А белокурая бестия, вонючая небритая пизда, обосранная жопа сидела возле горящего костра и бросала на меня взгляды. От одной только мысли, что я могу к ней дотрагиваться, задирать юбку, раздвигать булки становилось тошно. И страшно.
На следующий день был во львове. В долгожданном львове, где меня вписали в холодный, мокрый подвал. В нем росли грибы и лазили огромные пауки. Я вмостился на каремате под стеной и намертво заснул. |
