Жила была собачка, которая очень хотела хозяина. Платонически хотела, но по любви.
Только вот люди казались очень чужими и ненужными ни ей, ни себе.
Впрочем, среди них, очень-очень редко попадался хозяин.
"Он-самый!" - понимала собачка, и по телу её расходилась благость во все бока.
Благость бывала недолгой потому, что из благости получалось счастье, из счастья - радость, от радости - стресс и неожиданное отчаянье.
Собачку же трясло всем этим сразу, и если хозяин сам не пугался, то она его жестоко кусала ни за что ни про что, и убегала в дебри.
Это её так терзало чувство предрешенности собственного агрессивного бессилия.
Когда хозяин решался подойти и погладить после всего, собачка давалась, но ей было так нетерпеливо плохо, что и вилять хвостом получалось как-то фальшиво, а морда скалилась, изображая вполне плотоядную улыбку.
Ну и конечно, хозяин в ужасе брёл прочь.
Потом наступало утро и собачка шла искать хозяина, да и благость.
А находила стресс, тоску, его вещи, его друзей и всякие разные чужие пустяки, которые всё равно намекали на него.
Случалось, что хозяин тоже в это время искал собачку, но тогда ему жуть как не везло.
Не везло до такой степени, что они всё-таки находили друг друга, но не понимали.
А что может быть хуже, чем найти свою собачку и не понять её?
Я ему не нужна, - думала собачка, - ему бы человека.
Мне поможет только человек, - твердил себе хозяин.
И они оба были правы, но как-то так получалось, что никто из них не обретал благость, пока эта благость сама каким-то чудом не входила в них, и тогда всё становилось на свои места, забывалось, становилось важным и неважным одновременно.
Эта сказка сто раз начиналась, длилась и завершалась совсем по-разному.
Но если именно в благости случалось им найтись, тогда они оба могли быть себе хозяевами или собачками, слепыми животными или большущими людьми.
Потому что не бывает разницы кто ты есть, если чувствуешь себя наконец-то Дома. |
