Здесь уже давно зеленеет луг, а внизу, в самой глубине воронки небольшой прудик, так притягивающий своей прохладой. Копни глубже (во многих смыслах) – и увидишь разбросанные обломки кирпичей, горелую щепу и пару почти целых брёвен. Также можно будет встретить даже битую посуду отменного чайного набора, подаренного соседкой, Антониной Михайловной, на шестидесятилетие. Небольшой и резко возвышающийся холмик напоминает о давнем уже прошлом.
Всё тихо спало, укутавшись в тёплые одеяла от холодной и вьюжной декабрьской ночи. Завтра – тридцать первое, шампанское куплено и лежит рядом с остальным стандартным набором в холодильниках, напоминая о важности грядущей даты. Грохота не слышал никто, по крайней мере, Зинаида Ивановна так и не успела испугаться, только вставные зубы в большой кружке, с нарисованными на ней тигром и оленем, остались крепко сжатыми, что говорило скорее о свойстве пластмассы к плавлению и затвердеванию, а не о изрядном нервном напряжении.
А вот если пойти южнее, по тому, что было раньше улицей Карла Маркса, а теперь стало пологим склоном громадной воронки, мы увидим развалины воинской части, которые сохранились лишь потому, что некому было их разрушить окончательно. Наверное, в старом оружейном хранилище ещё лежат сплавленные останки автоматов; и, может быть, даже обгорелое древко знамени сохранилось возле останков часового, приставленного к нему.
Следующим «сохранившимся» объектом можно считать первый этаж бара с сомнительной репутацией по левую руку от нас. Именно там успели бы заметить летящие на город боеголовки, если бы все посетители (всего их было два) и молоденькая официантка не были бы «немного» пьяны, что, впрочем, совсем не умаляет достоинства и величия их белых, кое-где видных из-за травы костей.
Так же следует отметить руины мебельного магазина на той же стороне улицы, почти полностью сохранившееся здание миграционного управления (в прошлом детской комнаты милиции), и поваленный и обезглавленный взрывной волной памятник одному маршалу советской эпохи. В самом же центре города, на пересечении нашего пути с улицей Ильича, находится ещё одна воронка.
Таких воронок было всего шестнадцать, и такое большое количество их можно объяснить только сбоем в наведении китайских ракет, которые выбрали своей целью маленький город на юго-восточной оконечности среднерусской возвышенности, а не промышленные объекты южного Урала.
Но оставим это кладбище, овеянное удивлением, присущим неожиданной смерти, и представим себе карту мира. Вот перед вами Китай. Китайская Народная Республика – с полутора миллиардами душ на борту, как «огромный ледокол революции», а также всеподавляющего фашизма с элементами муравейника, копошится в рассветных и закатных лучах светила, так причудливо играющих в мутных и грязных водах Хуанхэ. На вдвое меньшей чем наша территории обитает в десять раз большее население. Что же это, как не огромный организм, где столько клеток, что же это если не удав, завораживающий всем своим видом кролика. И вот - кролик, которого по ошибке и не знанию политической зоологии именуют медведем, занятый толерантностью, воровством и обманом.
Но пускай сильный северный вечер вернёт нас к реальности. Да, перед вами действительно открываются развалины города, до основания разрушенного ядерной мощью удава. Сам же удав также не смог воспользоваться этой безлюдностью, проснувшись утром тридцать первого декабря с несравненно большим числом язв на своём теле. Я не буду говорить о ядерной зиме, радиации и прочем, скажу лишь только то, что здесь, в ходе величайшего катаклизма, уже сто с лишним лет назад, были похоронены четыре десятка тысяч обезьян, и что здесь снова растёт и вьётся, и зеленеет, не желая думать о скором своём увядании, сочная и новая трава.
Где-то в высокогорьях Анд, Гималаев, и других горных цепей остались люди, вскоре, гонимые той же, сходной с травой, жаждой жизни и жаждой дарить её, расселятся по Земле, с уже зажившими ранами. Потом, примерно через несколько десятков тысячелетий, катаклизм повторится, Земля опять покроется воронками взрывов, горящими городами, тучами пепла и праха, и подставит свои неровные, шершавые бока светилу, и оно будет также играть в опять чистых и свежих водах Хуанхэ. И эта цепь событий будет также вечна, как и воды, стремительные потоки далёких рек, наполненные осознанием своего бессмертия.
22.04.09 |
