Ровно в 19:04 с поезда прибывшего на восьмой путь курского вокзала сошел человек в белом. Он курил дорогую сигару, а внутренний карман его пиджака оттягивала туго скрученная пачка новых зелененьких хрустящих баксов. Виктор Г. по природе своей был игроком, а на деле мошенником. Слишком высоким, чтобы считаться мелким, и не слишком безрассудным, чтобы быть великим. Только что он продал дороги одним, и право ремонтировать их другим, в итоге оставив всех с носом, а себя с приличной суммой денег. В Москве он собирался перекантоваться денек-другой, а потом двинуть за границу. В Париж. А может быть в Женеву. Но для начала неплохо было бы хорошо пообедать.
- Милейший, - обратился он к бомжу, потрошившему помойку. – Не знаете, где здесь поблизости рэсторан с приличной кухней, и неприличными ценами?
- Э-э-э?..
- А, пустое.
И Виктор Г. пошел по перрону, постукивая в такт невидимой тростью. В воздухе витали разноязычные голоса, запахи выпечки и пота. Город встречал героя, еще не зная, чем это ему грозит. В столице Виктор Г. еще не работал.
Считая себя неуловимым, но с оговорками, а порой, в опиумном опьянении, и сыном самого сатаны, - отца он не знал, тот был заезжим иностранцем, то ли итальянцем, то ли американцем, - Виктор Г. по дороге в гостиницу, решил на прощание с родиной провернуть в Москве большое маленькое дельце.
Просто обогатиться в планы Виктора Г. не входило, он и так был не беден, ему хотелось красиво уйти, как подобает мастеру его дела. А в его деле мастер неизменно щеголь, если вернее – франт. Недаром же с польского frant переводится как «плут».
Сняв президентский номер, Виктор Г. первым делом заказал ужин, и не успел он усесться в кресле поудобней и начать прикидывать общие черты будущей аферы, в дверь постучали.
- Да-да, войдите, я и не думал что вы так быстро, это прелестно.
В комнату вошел человек совсем не похожий на коридорного. Это был импозантный мужчина в элегантном костюме цвета кофе с молоком, он поправил причудливо повязанный галстук и, откашлявшись, сказал:
- Месье Виктор, - гость произнес его имя на французский манер, с ударением на второй слог. – Позвольте представиться, Деницын, метрдотель.
Не больно он похож на француза, отметил про себя Виктор Г.. Обаятельное его лицо портили оспенные шрамы, напомаженные усы агрессивно торчали, рисуя в воображении дальнее родство человека с обитателями ночных кухонь, а одна нога была заметно короче другой.
- Чем обязан?
Деницын молча прошел к роялю, стоявшему на небольшом пьедестале, откинул крышку, известным жестом всех пианистов отбросил рукава и заиграл. Это была лунная соната.
- There's a sucker born every minute, my friend.
- Простите?
- Я знаю, что вы в Москве не надолго, Виктор, и даже более того, догадываюсь, что за номер вы платить не собираетесь. Но это неважно, давайте поговорим лучше о деле.
Предложение Деницына было заманчивым, затея замечательна в своей простоте, но Виктору Г. так не хотелось делить с кем-либо славу и деньги. Его славу. Его деньги. И все-таки он вынужден был согласиться, он был разоблачен, приставлен, практически с повязкой на глазах, к стенке. Деницын знал кто он, мало того, он знал все махинации Виктора Г. в мельчайших подробностях, каждый рычажок в его схемах.
Также Деницын имел знакомства с нужными людьми, потенциальными «клиентами», все они были в основном мерзавцы и подлецы, и даже самый «белый» из них не вызывал жалости. На резонный же вопрос Виктора Г., зачем ему тогда он, Деницын ответил:
- Они au courant, что я за человек.
И утром следующего дня Виктор Г. отправился по первому адресу.
Такси притормозило еще в строящемся районе. Полковник милиции Беридзе оказался тем самым лохом, самонадеянным и жадным. Жадность вот он двигатель плутовства, и даже неглупый человек попадает в сети этого коварного чувства. А умный так вообще ныряет в них с головой, уверенный, что он то не даст себя объегорить. Так и у полковника Беридзе сразу загорелись глазки, хотя он и старался не подавать виду, когда Виктор Г. предложил сделать всего за несколько дней из одного его доллара - два, при том вполне законным путем. Виктор Г. плел ему что-то о финансовых пирамидах, вкладах, арбитраже и прочей ерунде. Полковник оторвал от души тысячу ассигнаций Страны Беспредельных Возможностей и на прощание пообещал найти и под землей, а потом закопать обратно, если что.
Потом были еще люди, военные, чиновники, депутаты, банкиры, директора, каждый новый день по одному, и все с радостью отдавали Виктору Г. свои кровные, правда кровь в основном на них была чужая и суммы были небольшими, рисковать сразу крупно никто не хотел.
Вечером, там, где Всехсвятский переулок упирается в Волхонку, где слышно плеск Москва реки, а Храм Христа Спасителя возвышается над тобой громадой немого укора, стоял Виктор Г., сверяясь с адресом по смятой бумажке.
Дверь открыла миловидная девушка. Невзрачная кофточка, юбка, тугая коса, и потупленный взгляд невинных васильковых глаз.
- Дедушке сегодня совсем плохо. Приходите завтра. – Она смущенно улыбнулась.
- Очень жаль, но может вы сможете мне помочь? – сказал Виктор Г.
Старая сталинская квартира. Картина на голой стене, высокие, до потолка стеллажи с книгами, в основном художественная и военная литература, скрипучее кресло и плохой чай. Наверное, Деницын ошибся. Что взять с московской нищей интеллигенции.
И он, было, собрался уходить, как в сердце провинциала Виктора Г. закралась крамола. Он решил действительно помочь Машеньке, - так звали девушку, - но когда он заговорил о деньгах, она потупилась еще больше. Стало ясно, что в семье Голицыных из богатства только ордена деда да дворянская фамилия.
Но потом Машенька вся как будто засияла, убежала в другую комнату, и вернулась с маленькой шкатулкой в руках.
- Вот, от мамы досталась.
Виктор Г. с видом знатока повертел в руках серебряную брошь, и твердо решил вернуть девушке вместе с ней еще немного денег. Придется отщипнуть от своего капитала, в обход Деницына, ведь тот вел подробную бухгалтерию, которая, впрочем, сводилась к числам столбиком и плюсами между ними.
- Старинная вещица. – сказал Виктор Г. и сунул брошь в карман.
Когда он выходил из подъезда зазвонил телефон. Деницын.
- Здравствуй, Виктор, ты сейчас у Кропоткинской?
- Да
- Надеюсь, ты…
- Я уже был там
- Вернись и…
- Я не взял денег.
- Хорошо. Тогда езжай в гостиницу, я жду тебя в твоем номере.
Деницын сидел в кресле, дымил сигаретой, а на ногах у него уютно устроился жирный котяра, черный, как только что чищеный сапог офицера. Он легким движением выудил из кармана портсигар и жестом предложил Виктору Г. закурить. Тот отказался.
- Этот адрес, он попал случайно в твой список. И я очень рад, что все так закончилось, я знал, что на тебя можно положиться. – сказал Деницын, клубя паровозом. - А теперь о главном, ты же знаешь, что завтра истекает срок, и мы должны вернуть деньги полковнику, а потом и всем остальным.
- Я помню.
- Замечательно. Не затягивай с этим.
История была проста как дважды два. «Клиенты» увидев, что это работает, что деньги возвращаются вдвойне, начинают вкладывать больше. На то и расчет. Они, конечно, еще не до конца уверены, но их положение, вселяющее веру в их абсолютную власть, плюс жажда халявы делают свое дело. В итоге у Виктора Г. на руках оказалось что-то порядком двухсот тысяч у.е. и еще совсем недавно он, окажись в такой ситуации, уже рвал бы когти из страны, с двумя сумками денег в обеих руках и билетом куда-нибудь на Гоа в зубах. Но не теперь.
Они шли темным проспектом. Моросило. Виктор Г. укрывал Машеньку пиджаком, и как назло на пути не попадалось ни одного кафе, кинотеатра, или еще какого-нибудь пристанища для двоих.
Они ускорили шаг. Москва только на первый взгляд как нескончаемый лабиринт, на самом деле она маленькая как пятак на ладони великана. А центр вообще как карцер – два шага от стенки до стенки. Поэтому Виктор Г. и Машенька довольно скоро добрались до ее дома. Они стояли в прихожей и с них текла вода.
- Машенька, бегите со мной?..
Она согласилась. Но попросила подождать эту ночь. Он оставил у нее вещи, в том числе и сумку с деньгами, - он таскал ее весь день собой, надеясь уже вечером сидеть в самолете. Брошь и промокший кошелек положил на зеркало. И ушел. На завтра они договорились, что он заедет за ней и увезет на край света.
И утром Виктор Г. подходил к ее дому. Дом Машеньки, с окнами на церковный дворик, пара мальчуганов которые не знали где попинать мяч, и среди роусройсов, майбахов, и бентли, отъезжающий черный БМВ Деницына.
Виктор Г. сразу все понял. Он сначала метнулся в сторону машины, потом побежал звонить в квартиру Машеньки – никто, естественно, не отвечал, сколько он не трезвонил. Тогда он поехал в гостиницу. В холле он попросил позвать метрдотеля. Вышел степенный толстый еврей в очках.
- Вы хотели меня видеть?
- А где Деницын?
- Деницын?
Виктор Г. коротко и сбивчиво описал своего «компаньона», благо внешность у того была запоминающаяся.
- Де-ни-цын – растянул метрдотель, причмокивая губами. – Как же, как же, Деницын, из 508-го номера, ваш сосед. Он еще вчера съехал
Сердце Виктора Г. оборвалось.
- Он вам что-то оставил. Вот, держите.
Метрдотель протянул ему конверт, в нем было пятьсот рублей и записка: «Прощай, мой провинциальный Робин-гуд. Навеки твой Д.».
.
Поезд тронулся. За окном перрон, люди, огромные вокзальные часы, дома, да и весь город вздрогнул, покачнулся, и двинулся прочь от Виктора Г.. Постояв с минуту, Виктор Г. тоже не стал оставаться на месте.
- Здравствуй, любезная, мне бы чаю. Если можно зеленого. – сказал он проводнице. Та изучила его долгим взглядом с головы до пят и обратно.
- Чего?
- Чаю, зеленого.
- Чего?!
- А, дайте что есть.
- Шесть рублей
- Только мне без сахара.
- Чего? Без сахара?! Какой же это чай без сахара, чай без сахара это не чай, это мочай какой-то! Я чай с сахаром пью, муж мой с сахаром пьет, Людка с сахаром пьет, все с сахаром пьют, а вы что не как все?! Без сахара ему, вы москвичи совсем с жиру беситесь.
- С Курска я…
- Домой едешь? – неожиданно смягчилась проводница.
- Домой, милая, домой. |
