болею который день головой,
той, что вывихнуться на сыром Московском асфальте ни как не сможет.
и где то там за горой,
цари небесные - свои ботинки подшивают на морозе.
все ждут, когда мы птичкам нашим -
все свечки и костры - пообжигам - и настену их повесим!
опаленных.
немного недо жаренных.
болею мыслью о себе,
том, что ни как не может сам себе помочь.
зарыться в одеялах - собственных идей, -
да так, что с той больной головой - и здохнуть.
я не могу.
воспоминания.
переносят меня в помойку, - где только тухлая рыба твоего сердца,
извращения - на дне.
расположились.
я не могу.
я не могу.
но в этом не могу - я все смогу.
словно канареечка - под мухой.
чрез клетку - в небеса давлюсь и плачу.
добиваю бутылку водки, сажаю на фольгу последнюю плюху
и я уверен, что тебя этой ночью - во сне - озадачу.
а может ты забеременеешь тогда?
моя единственная и не любимая оля?
хуй тебе сука.
пусть я жить не могу.
но умереть - простое дело:
во имя оправдания - прожитого,
наспехЪ подитоженного -
так легкомысленно брошенного.
и если бы не тот асфальт сырой - где мы с тобою понимали,
под луной - в декабрьскую ночь.
то вышел бы из меня наверное робот.
которые все бы мог.
но так боялся сильно умирать. |
