Он стоял у окна и смотрел на луну. Ее холодная ухмылка бросала его в дрожь и вызывала отвращение. При этом же приковывала его взгляд, обвораживая и пугая одновременно. Она была бледная как мертвец, и вот, заливается кровью, краснеет и оживает. Холодная ухмылка уже не казалась такой пустой и бессмысленной, но, как будто источала своим сиянием разум. Он всем нутром чувствовал, что она разумна и совершенно бездушна. Это был разум абсолютного зла. Ни капельки сострадания или никакого-либо чувства, кроме ненависти и страха. И этот страх вливался в него по мере усиления ее кровавого сияния. Вливался с каждым его вздохом, проникал в самые кости, сковывал суставы. А он не мог отвести от нее взгляд, и, уж тем более — спрятаться.
И вдруг с подоконника полилась кровь. Его охватила настоящая паника. Он знал, что она затопит его комнату, а он никуда не сможет выбраться, потому как в комнате нет дверей. Есть только это окно, и там луна.
Кровь прибывала очень быстро, нереально быстро, и уже была ему по горло. А луна смотрела на него своими хищными глазами и шептала:
- Куда же ты, детка, неужели ты хочешь от меня спрятаться?
***
- Да вы сами - психи настоящие, вы угробить меня хотите своими колесами. Это не лекарства, а настоящая дурь!
- Успокойтесь, пожалуйста, хотите, мы вам дадим немного успокоительного?
- Успокоительное? Вы меня совсем здесь угробите, а я никакой не псих, и не резал я эти гребаные вены, все случайно, я же сто раз говорил! Я что, блин, спокойней стал от ваших успокоительных? Они меня только бесят и я постоянно на нервах! Мне эти долбаные сны уже наяву снятся, меня глючит постоянно от ваших колес! Выпишете меня к чертям собачьим, я здоров как бык, а здесь меня точно все эти нарки с ума сведут!
- Мы, конечно, вас выпишем, как только вам лучше станет.
- Лучше? Мне здесь только хуже становится. Я себя никогда так дерьмово не чувствовал, как здесь!
Он хлопнул дверью вылетая из кабинета глав. врача, опрометью бросился в палату, залез с головой под одеяло и разревелся. «Ну, вот, прям как маленький, и точно, веду себя как псих долбаный. А что я могу сделать! Тоска смертная. Хоть вешайся. Они меня точно до суицида доведут...» начал уже было успокаиваться он. «И чего этот Стин приперся? проведать типа... Теперь будет всем трепаться, что он меня в психушке видел с нариками всякими. Да ну и в пень. Пусть треплется. Странный он все-таки какой-то, приставку приволок. Ну, нет. Я, конечно, не совсем скотина неблагодарная, но мы то никогда особо дружны не были. Ну и ладно, что в одном классе. Видать ему что-то от меня нужно. Ладно, поживем, увидим, выбраться бы отсюда живым и здоровым». |