О! некто papirchik...руслан кукса - гы))) улыбнуло))) Вы ьам в "повыя" буковку то измените, а то местный контингент чувствителен к ошибкам)))
Так вот к чему я...Папирчик - это маленький листик?)))
А ваще я сьодня на параде был...они, почему-то, вместо "ура-ура-ура!!!" шумели "слава-слава-слава!!!"...непонятно...лучше бы уже "радоваца-радоваца-радоваца!!!"))))
---Chinasky 219661
смикай бобра живи для добра
---Маша Порываева 219662
хист до нагромадження розумних слів не є ознакою розумності, а здатність до нетривіального аналізу зустрічав у жінок не часто, хоч і працюю з науковцями ось вже п'ять років.
Проблема, которая занимает главного героя, универсальна для современной литературы, с одной стороны, и, судя по всему, тревожит самого Барикко — с другой. Это усталость от литературы, от самой наррации, от романного производства, института популярности и литературного потребления (понятно, что от жанровой всеядности до разочарования в самом способе вербального творчества — один шаг), и как следствие — принципиальный отказ от писательства вообще. Потребность в творчестве остается, проблематичным оказывается способ творческого самовыражения.
---Маша Порываева 219656
У меня гармоничный симбиоз определённых тобой двух типов с некоторым преобладанием первого. Но оно - преобладание - незначительно.
---Hib 219653
В ранней юности много увлекался этим товарищем. Особенно "Пейзаж, нарисованный чаем" и "Последняя любовь в Константинополе" радовали. А сейчас как-то вырос из него.
---MEDUZKA 219642
Я вот о чём хочу поговорить. Для чего люди читают? О чём люди читают?
К примеру. Я пока определила два типа читателей. Первый тип переживает содержание, задумывается о судьбах героев, приобщается к писательской мудрости, черпает информацию.
Второму типу содержание пофиг, его интересует структура произведения, композиционное построение, языковые особенности и личность автора.
Необходимая оговорка: удовольствие от чтения у всех типов априори. То есть мы рассматриваем только тех людей, которых называем читателями, которые получают удовольствие от чтения. Неподдельное удовольствие, такое, которым хочется делиться с другими.
Представьте себе двух людей, которые держат пуму, набросив на неё с двух сторон лассо. Если они захотят приблизиться друг к другу, пума бросится на одного из них, так как лассо ослабнет. Они в равной безопасности только тогда, когда тянут каждый в свою сторону. Поэтому с таким трудом могут приблизиться один к другому тот, кто пишет, и тот, кто читает, между ними общая мысль, захлёстнутая петлёй, которую двое тянут в противоположные стороны. Если мы спросим пуму, то есть мысль, каково её мнение об этих двоих, она ответит, что концы лассо держат те, которые считают пищей кого-то, кого не могут съесть...
На самом деле я думал, что все будет весело и забавно: что-то вроде театрального действа, где мы - актеры. Я не ожидал этого дремучего мракобесия. Этого пуританского лицемерия.
Если бы городские старейшины из совета знали, что госпожа Плейн, швея, крепко сидит на игле. Мельник балуется метедрином. Хозяин гостиницы потихоньку толкает кислоту скучающим школьникам, которых водят сюда на экскурсии. Они сосредоточенно наблюдают, как госпожа Халлоуэй чешет шерсть и
прядет, попутно читая им лекцию о размножении овец и жуя лепешку с гашишем.
Все эти люди - гончар на метадоне, стеклодув на перкодане, серебряных дел мастер на викодине, - они нашли свое место под солнцем. Помощник конюха прячет наушники плеера под треуголкой, дергается под свой личный рейв. Целое сборище перегоревших хиппи при своих аграрных заморочках. Но это лишь так - наблюдения со стороны.
Даже фермер Релдон втихаря выращивает травку на краю кукурузного поля, у мусорной свалки. Только он называет ее пенькой.
Единственное, что здесь и вправду прикольно, в нашей колонии Дансборо, это именно историческая достоверность. Но совсем в другом смысле. Вся эта толпа неудачников и полоумных психов, которые прячутся здесь потому, что не умеют справляться в реальном мире и не способны к нормальной работе, - разве не по этой причине отцы-пилигримы покинули Англию? Чтобы создать свою собственную, альтернативную реальность. Отцы-пилигримы - те же чокнутые своей эпохи. Не вписавшиеся во время. Только теперешние неудачники - те, с которыми я работаю, - не хотят просто верить в Господню любовь, они пытаются обрести спасение посредством навязчиво-маниакального антиобщественного
поведения.
