… Я медленно открыл глаза. Передо мной сидел сухой, лысый старик с бородкой, чем-то напоминающий Ленина. Вспомнил. Его фамилия Воронов. Он преподаватель педагогики…
-… Вы понимаете, что это два? Вы не сказали нечего. У вас есть учебник? Есть вопросы к билетам?
Я смотрел сквозь него. Темные, стеклянные глаза не выражали абсолютно нечего. Когда-то красивое, подтянутое, рельефное почти немецкое лицо, с неуловимым татарским контуром, теперь было похоже на половую тряпку, забытую в старой квартире. Грязные, сальные волосы до плеч, зачесанные за ухо, царапины от расчесов, которые постоянно кровоточили, от этого волосы были еще и липкими. Серая кожа, покрытая прыщами, щетиной, по-простому лёгкой грязью и слизью. А главное глаза. От потребления дешевого спирта я начал слепнуть, от этого в них стало появляться помутнение и холод…
-… если… если вы мне, - я говорил медленно и невнятно, - если вы мне, не поставите тройку, меня отчислят…
- Никита, поймите, вам не за что, ставить три бала! Вы же ноль, совсем ноль! Это даже не два! Что с вами случилось, я помню вас на первом курсе – взглядом прямы, лицом одухотворены! Ах как вы отвечали! Что с вами происходит? Почему вы так выглядите?
-… меня отчислят… меня отчислят… меня отчислят… - я повторял эту фразу как молитву, тупа глядя на стол, чуть-чуть покачиваясь на стуле.
Воронов скрестил ну груди руки, чуть подался назад, сощурил глаза:
- Прекратите! Немедленно прекратите! Я решительно против такого поведения! Как вы вообще себя ведете?! Вы студент или где?
Я поднял лицо, чуть приоткрыл рот, заглянул к нему глаза в глаза, мне показалось что у него промелькнуло удивление, может испуг, я сипло произнес:
- Пожалуй-ста, товарищ Во-ра-нов, поста-вьте мн-е три!
- Прекратить! Немедленно прекратить! Нет больше этой власти, и я вам никакой не товарищ! Убирайтесь! Немедленно вон!
У меня потекли сопли, я завизжал:
- Поставьте три!..
-… Слушать не хочу, вон! – Воронов вскочил, указал пальцем на дверь.
Я, что было сил, ударил головой стол, потом еще раз. Было очень больно, у меня закружилась голова, от носа остались воспоминания, передние зубы обломались почти на половину, из глаз хлынули слёзы:
- Поставьте, мне триии!!! – я схватил преподавателя за руку, и силой сплюнул поломанные зубы стол.
Его рука, повинуясь телу тряслась, в глазах маячил огонь паники.
- Пожалуйста! Только три! Три бала! – кровь, сопли, слёзы и грязь слились в единое целое и уже капали с подбородка. Левой рукой я провел по подбородку скинул дрянь на пол, оставив красно-бурый след на лице.
- Хорошо. Хорошо. Хорошо! Я поставлю вам три! Дайте допуск, зачетку! Только отпустите меня. – Воронов одернул руку и сел. Быстро поставив оценки, он отдал зачетку с допуском мне. Посмотрел на меня.
- Спасибо… спасибо, спасибо! – я торопливо схватил документы, встал и пошел к выходу, - спасибо!
Воронов обернулся в мою сторону.
- Никита, подождите.
Я встал, посмотрел на него. Повернув голову прямо перед собой, сцепив руки замком, он произнес.
- Никита, вы мне, как это сказать, гм, очень и очень симпатичны. Я вижу, у вас беда. Помните я на лекциях говорил, что у меня дочь живет в Канаде? Так вот, у нее муж, очень неплохой специалист в сфере психических расстройств. Примерно через неделю они приезжают сюда, в Москву, и я бы мог, попросить за вас…
-… благодарю, ваше мнение выслушенно и будет принято к сведенью. – Я вышел из 302ой аудитории и хлопнул дверь. Быстрым шагом, попутно пачкая зачетку и допуск, я шел в деканат.
- Юля привет, я сессию закрыл! – я улыбнулся, сверкнул обломками зубов.
Юля, чуть сморщилась, поправила очки, и кончиками пальцев взяла документы, – все Никит, свободен и пожалуйста, выйди от сюда, от тебя пахнет…
Я вприпрыжку вышел из университета. Все сессия закрыта. Я свободен до Нового Года. До декабря. Класс. А сейчас в общагу. Мне там должны были оставить “Герасима”. Всего пятихаточка. До “Бабушкинской“ я добрался примерно за 30 минут. Глядя под ноги я быстро шел, почти бежал в общежитие. Пятый этаж. Стою у окна жду. Подходит Олег. Здороваемся.
- Ну как?
- Как обычно.
Я сунул ему мятую бумажку.
- Ага, лады. Чапай, пойдем в сортир.
Олег достал сверток с белым порошком
- Чапаев, у тебя огонь и ложка есть?
- Нету, тыж знаешь, я не курю.
- Ну да, а, вот – Олег из кармана достал огонь, - ща за инструментом схожу.
Я жду около двух минут, приходит Олег с ложкой и шприцом. Я отворачиваюсь, не люблю на это смотреть, а Олег начинает варить.
- Чапай, поработай пока кулаком, а то у тебя все едино вены говно.
Я начал сжимать, разжимать кулак. Тем временем Олег уже набирает “герасима” в шприц.
- Ну давай Чапай, а я уж после тебя – Олег улыбнулся, - поехали, ха-ха-ха!
Шприц плавно входит в набухшую вену. Медленно оседаю на стенку.
- Ну ты как в целом? - Олег легонько бьет, меня по спине.
- Норма.
- Ну тогда подожди меня!
Через минуты начинает отпускать. Опускается лёгкость, все начинает чутка подрагивать. Блаженство. Такого не бывает не от спирта, не от травы. Это истина. Только так можно ощутить присутствие. Даже грибы не катят. Это пиздеееееееееее…
-… Чапай, сука, опять говна нажрался! Пошел нахуй! Пацаны засуньте этого мудака в ванну, сейчас опять в кровать насрет, гнида!
Ребята быстро и оперативно вытащили меня из комнаты, и потащили. Но не в ванную, а обратно в туалет. Бросили на кафель. Значит будут бить. Вернее не бить, а именно пиздить. Говорить не было сил. Подошел Гарик. Игорь присел на корточки, схватил меня за ворот и подтащил к себе
- Чапай, мудак бля, если еще рас в таком виде увижу, из окна выкину, пацаны подтвердят – сам выпал. Понял, мудак?
… Я медленно открыл глаза. Передо мной сидел крепкий, накачанный парень, чем-то напоминающий Вандама. Вспомнил. Это Гарик…
26.10.2006 |
