приснился Пекин,
чуть, погодя, Лондон,
под утро, Буэнос-Айрес.
везде был,
везде хлеба просил,
разбавлял волосами небо,
кашлял, потел и бредил Гагариным…
если бы не трудно,
если бы легко
летел бы вольной птицей я очень далеко.
если бы не больно,
если бы смешно
парил бы легкой птицей я всем ветрам назло.
и умер бы я честно,
за Таню, за Ваню, за Сашу, за Машу,
и умер бы я свято,
с миром в крыле, с солнцем в хвосте.
а вы бы вспомнили,
а вы бы голосили,
землей, засыпая мое тело
вы бы все простили,
всем забыли грехи и пожары, войну и туманы,
плюсы и минусы, бесконечность и стрем.
если бы только не трудно,
если бы только легко.
Пересолил…
во мне поменяли местами,
меня поменяли местами:
где были уши, там сейчас руки,
где было сердце, сейчас горит жопа,
где буйные волосы там голая пятка,
где были надежды теперь мое кладбище…
во мне поменяли местами.
тебя заменили кроватью,
глаза заменили патроном,
а снег теперь падает красным…
Пересолил…
стало быть, не получилось легко,
стало быть, просчет, заноза, измена.
и пузыри на глянцевых стенах,
и вши на затылках, тараканы в копилках,
заводные зайчики и медные тазики,
теперь, легко понять Башлачева!, выбора нет.
хотел, чтобы ты – не дали.
чтобы мне от тебя – не доставили,
без памяти,
без имени,
без снов,
значит склероз, и старею.
грустно.
Пересолил…
клиника, поликлиника,
горячий чай и сушеные фрукты,
белая постель и белые лица,
теплое дыхание и гречневая каша,
иногда кефир.
реже чай с лимоном.
постоял.
с ноги на ногу,
с правой на левую.
почесал затылок и шмыгнул носом.
закурил.
Пересолил…
вазона на подоконнике нет,
и чужими шагами хрустнула дубовая веточка,
запульсировала жилка на правом виске,
в охапку собрал, сопоставил факты.
а догадался!
эта явка провалена!
значит, они меня предали,
и Таню, и Ваню, и Сашу, и Машу…
продали.
вот суки… |
