- Да. С самолетом немного перемудрили.
- Ничего, зато весело было.
- Ага, ничего не скажешь. – Конь поправил очки с помятой металлической оправой, в которой не было стекол. Один глаз у него был заплывший.
- И Донского к нам перевели.
Открывается дверь в палату. На пороге главврач, медсестра и новенький. Такой себе мужичек лет сорока пяти, невысокого роста. Трехдневная щетина на не выражающем никакого интереса к окружающей среде, лице. Левая рука у него в гипсе. В качестве шины для гипса использован обломок лыжи. В правой руке он держит вторую лыжу, второй обломок первой лыжи и одну погнутую лыжную палку. За спиной у него небольшой рюкзак.
Медсестра взяла его под руку. – Проходите. Располагайтесь. Вот ваша койка. Мужичек протопал и сел. Медсестра протянула главврачу личное дело.
- Вот смотрите. Остро выраженная фобия остаться без лыж. Любая попытка забрать один из этих предметов вызывает маниакально-депрессивное состояние: резкую взволнованность, потливость, чувство дискомфорта. Доставлен к нам из травмпункта скорой помощи с переломом лучевидной кости руки и с лыжной палкой воткнутой в…- Она прошептала что-то на ухо главврачу. Тот, приложил все усилия, что бы не улыбнуться, но не получилось.
- Хорошо. Пусть располагается. Осваивается. –Кивнул новенькому. Затем в нашу сторону. – Вы уж, ребята не обижайте его.
Врачи ушли. Мы остались одни. Мы просидели секунд пятнадцать, не отрывая взгляд от мужичка. Потом решили, что это неприлично, и занялись своими делами. Вернуться к прежнему разговору мы не могли, так как не знали что это за гусь. А сидеть, просто молча, нам тоже не хотелось. Тогда первым решил с ним заговорить Донской:
- Здравствуйте. За что Вас сюда? – Никакой реакции. – А зачем Вам лыжи?
- Смотри, Донской, - тихо сказал Конь Богдану, - при слове «лыжи», он крепче сжимает правую руку. – И действительно, при словах Коня именно на слове «лыжи», мы все заметили, что правая рука, которая сжимает лыжи, сжимает их крепче.
К сожалению, это услышал Донской:
- Лыжи, лыжи, лыжи, лыжи, лыжи…- Донской несколько раз повторил. На лице его играла улыбка ребенка, который первый раз видел машинку с дистанционным управлением. – Лыжи, лыжи, лыжи…
- Донской, кончай. – Вступились Конь и Богдаша. Но донской не останавливался:
- Отдай лыжи, - резко произнес Донской, и при этих словах у мужичка резко забегали глаза, на лбу проступил пот, рука с такой силой сжала лыжу, что та треснула. Мужичек прижал содержимое правой руки к своей груди. Лицо у него приняло такое выражение, что мне его стало жалко. Он почти плакал.
- Все. Хватит. – Донской отошел. – Че ты к нему прицепился?
- Да ладно. Все.
Новенький производил жуткое впечатление. Он просидел так до обеда. Когда принесли обед, медсестра в руку с гипсом поставила ему тарелку с супом, а в правую дала ложку. Ел он, прижав рукой лыжи и палку к себе. Ему было не очень удобно. Ложка с супом иногда не долетала до рта и тогда суп стекал по лыже и палке ему на колени, а потом на пол и кровать. Когда он хотел откусить хлеб, он оставлял ложку в тарелке и хлеб брал с тарелки, что стояла на кровати. Доев все, он оставил ложку в тарелке и сидел так, глядя в пустоту и выбирая языком из зубов остатки пищи. Конь подошел к нему, что бы взять тарелку, но тот резко отдернулся.
- Давай тарелку. Поставлю на тумбочку. – Конь медленно взял тарелку и также медленно потянул. Но мужик не отпускал. – Ну как хочешь.
- Отпусти тарелку, а то лыжи поломаем. – Крикнул Донской. – У мужика рука разжалась сама собою. – Интересно, как он будет спать?
Был уже вечер. За весь день все наши попытки установить контакт с лыжником ни к чему не привели. Один раз медсестра выводила его в туалет.
- Полет над гнездом кукушки.
- Да, редкий овощ.
- Интересно, о чем он думает? – Хотя мы и потеряли всякую надежду на получение обратной реакции, но все-таки говорили шепотом.
- Какая разница. Пока у него есть лыжи, он почти счастлив.
- Классно, может и себе лыжи завести?
- Ну че вы к нему прицепились? Ложимся спать.
Мы легли. Потушили свет. Но наш мужичек все так же сидел с безразличным выражением лица. В палату сквозь зарешеченные окна с улицы проникал свет от фонаря. Я лежал и долго смотрел в слезящиеся, почти не мигающие глаза нашего нового соседа. Что у него было на уме? В каких местах он сейчас катался на своих лыжах? В Альпах, Карпатах? Может, он нормальнее нас всех вместе взятых, просто научился кататься на лыжах в своих мечтах и теперь просто не может оттуда вернуться, или не хочет.
За две недели нам так и не удалось установить с ним контакт. Через две недели выпал снег и нашего мужичка отпустили, так как зимой по снегу кататься на лыжах не запрещено. Ну что ж товарищ, до весны. Может, еще свидимся? Кто знает. Береги свои лыжи и осторожней катайся в своих мечтах.
Донской на следующий день нарисовал картину, благодаря которой нас чуть не выписали. Вот она:
 |
