Очень часто я сталкиваюсь с тем, что люди, не имеющие никакого отношения к около-лошадиной теме, понятия не имеют, что каждый день на мясокомбинатах забивают тысячи лошадей. Для любого конника – это вполне обыденная, хоть и не веселая тема. На самом деле, в рецептуре многих сортов колбас есть конина. И это, на первый взгляд, нормально. Да и на второй тоже. Ведь лошадь – такое же животное, как и свинья, как и корова. Наверное, ужасной эту ситуацию считают те, кто уверен, что лошадь – животное куда как более умное, чем та же корова и свинья. Однако, это не так, свиньи, например, будут поумнее лошадей. Просто как-то веками сложилось отношение к лошади трепетное и возвышенное. Не мне судить, хорошо это или плохо, но это так.
Рассказ о Мае я предварила таким вступлением потому, что могу честно признать, что если его отправят на мясо – я не пророню ни одной слезинки. И даже, наверное, спокойно вздохну.
История этого коня, которому всего-то четыре года от роду, уже достаточно насыщена событиями. Родился он в глухой деревне у человека, который держит нескольких лошадей. Мать Мая и сейчас остается любимой кобылой хозяина. Она регулярно приносит жеребят, и люди говорят, что все ее дети отличаются спокойным и милым нравом. Сама кобыла породы неизвестной, а кто был отцом Мая, я просто не знаю. Будучи жеребенком, Май прожил самые счастливые годы своей жизни – вволю гулял по полям, бегал, пил воду из речки, пасся на хороших пастбищах. Никто не пытался его ни заездить, ни научить чему-либо. Настало время его продавать. Купила его известная в городе дама, которая занимается прокатом лошадей в городе. У дамы участок в центре, с конюшней и маленьким двором, куча девочек-работниц и голов шесть-семь лошадей, регулярно работающих в городе под седлом и в фаэтоне.
Назовем даму Валей. Так вот… Купила Валя Мая, запланировав заездить его для упряжи, т.е. в фаэтон. Май не долго думая, разбил несколько раз фаэтон. Было решено, что пойдет он под седло. Говорят, что не было среди Валиных работниц той, кто бы ни попробовала на себя нрав этого жеребца. Говорят, что он с каждым новым человеком пробовал новые и новые фокусы, стремясь если не сбросить, то покалечить или хотя бы сделать хоть малейшую гадость. Да, такое часто бывает, и таких лошадей можно покорить, лаской ли, угрозами, или даже побоями. Только не Мая. Он упорно делал гадости. Всегда так, что бы застать врасплох, всегда с расчетом на то, что бы человек понял, что он, Май – может и убить. И не было злости в нем ни на грамм, зато было много трусости – никогда Май не делал ничего открыто, честно, а старался поймать момент, когда человек беззащитен. Прожил Маюшка у Вали три месяца, и та его вернула хозяину как абсолютно бесперспективного и в работу не годящегося.
Вторым человеком, который купил Мая, была наша соседка Леся. К тому моменту у нее уже было два жеребца, которым она с трудом давала ладу. Конники – странный народ. Они редко покупают лошадей, повинуясь здравому смыслу. Обычно это спонтанные и совершенно необдуманные решения. Решение Леси купить Мая было необдуманным в десятой степени, потому как та знала, что от коня уже отказалась Валя, которая в принципе никогда не отказывается от лошади, если с ней можно сделать хоть что-то. Леся с подругой вели Мая в руках из той самой деревни, где он родился, а потом оказался после отказа от него Вали. Сначала Леся пыталась ехать верхом, но Май показал пару своих фирменных кульбитов, испугавшись машин, и Леся слезла с него, чем четко закрепила в голове коня сознание собственной непобедимости. Приведя коня на конюшню, девушки обвязали ему шею веревкой, сделав хитрый узел, натянули два недоуздка и привязали покрепче. Май наблюдал за тем, как боятся его люди, и все больше и больше уверовал в то, что он – самый страшный в мире зверь. Пару раз девочки седлали его, выводили, он вел себя вполне прилично, не без выбрыков, но не так что бы очень страшных. Только одно смущало – когда он решал идти куда хочет, то просто шел, не реагируя ни на повод, ни на голос. Девчонки стали боятся его еще больше и оставили в покое, изредка проминая его на корде. Чуть позже его кастрировали, надеясь, что это прибавит ему ума, или хотя бы убавит подлости. Надежды не оправдались.
После Нового Года, Леся решила, что пора бы Маю начинать работать, попросила нас приучить его к учебной группе, т.е. спокойно ходить под клиентами, когда те учатся верховой езде. Маша и Славик нехотя согласились.
Первый выход Мая в лес ознаменовался множеством мелких приключений, особенно понятных тому, кто хоть раз сидел в седле. Выезжали мы втроем – я на Чайке, Славик на Мальвине, Маша на Мае. Машины и люди пугали Мая меньше, чем черная дорога и блестящие трамвайные рельсы, а поэтому, возле людей и машин он просто храпел и пританцовывал, зато возле дорог и рельс становился совсем уже невменяемым, плохо подавался управлению. Только присутствие спокойно идущих кобыл придавало Маю смелости и он, судорожно дыша и задирая голову, все же перешагивал через страшные препятствия. В дороге выяснилось, что Май не умеет смотреть под ноги, совершенно не рассчитывает свои движения, а потому постоянно спотыкается, поскальзывается, валится в сугробы, и только чудом он ни разу не упал за всю дорогу.
В общем, наконец-то мы в лесу. Всем клиентам и прочим присутствующим было строго-настрого приказано не приближаться к Маю сзади, ибо по слухам он бил четко и беспощадно. Вроде бы ничто не предвещало беды. Пока я не решила проехать на нем немножко. В первый раз он выдал такого козла, что я думала, мой позвоночник ссыплется в трусы. Во второй раз Май понес меня карьером на деревья с такой скоростью, что я поняла – он рассчитывает меня вписать так, что бы я больше вообще не смогла ни ходить, ни ездить верхом. Увидев, что выбранное им для сей экзекуции дерево близко, я как могла резво спрыгнула с него, но большая скорость не позволила мне стать на ноги и я грохнулась со всей силы спиной на какое-то бревно. Перехватило дух. Плохо что-то соображая, я встала, увидела, что повод у меня еще в руке и на меня смотрят два внимательных торжествующих глаза – Май был доволен собой – он опять победил человека. Эту всю картину наблюдали несколько человек, из числа клиентов и просто наших друзей. Судя по их лицам, зрелище было впечатляющим. Славик зло сказал мне, что я поступила не верно, подвергнув свою жизнь опасности. Он был прав. Я потом, два дня почти не могла ходить – так сильно болела ушибленная спина.
Мая решено было больше не брать. Маша и Славик сказали, что он потенциально опасен для людей. Я долго не могла в это поверить, пока Славик не убедил меня тем, что он-то со своим опытом точно знает, что к чему.
И о Мае мы на время забыли, пока Леся не поставила его к нам в конюшню. У нее сложности возникли с постоем лошадей, и пришлось перевести жеребцов в частный клуб, а Мая к нам. Надежд на то, что он будет работать под седлом у нее не осталось, и она решила его продать. Только шансов очень мало. Мир конников тесен, молва о том, что Май – машина для убийства уже расползлась по городу. К тому же, он не породистый, совершенно не привлекает к себе внимания ни статью, ни мастью. Обычная рабочая лошадь. Обычная масть – светло-песочная, с черной гривой и хвостом, черными ногами. Да и врожденный неправильный постав задних ног. Нелюдимый, подлый, трусливый характер, отсутствие живости ума, благородства, только подлость и постоянное желание испытывать людское терпение.
Скорее всего, Май отправиться на мясокомбинат. Я не буду плакать, и жалеть об этом. Думаю, что и никто другой тоже. |
