Одним зимним, предновогодним днем на верхнем выходе из метро «Хрещатик», забавная дворняга вынырнула из под ног спешащей, неизвестно куда, толпы с куском гофрокартона в зубах. К нему прилипли пожухлые листья и куски грязи. Собака улеглась возле зеленого забора, свидетельствовавшего о проводящихся внутри строительных работах, и принялась грызть свою «добычу». Видимо она была не столь вкусна, как показалось брату меньшему нашему в процессе поиска. Однако, голод – не тетка и жрать, хоть что-нибудь, а надо.
Всю выше описанную картину наблюдал молодой человек, мужчина, в черной (в белом плаще с кровавым подбоем) куртке, синих джинсах, старых осенних ботинках, с газетой в руках. В газете была опубликована статья на два разворота о Данииле Хармсе, коему недавно могло стукнуть сто лет, а также статья о Житомирской тюрьме №8, где 174 заключенных отбывали пожизненное заключение. Скользя глазами по строчкам и докуривая очередную сигарету, субъект этот, однако, мыслями своими был достаточно далеко от того места, где находился.
Итак, подводя итоги за год, он сказал себе: «В этом году дважды постригся. Несколько раз (не помню точно) – сбривал бороду и усы. Выпил более ста ящиков пива и выкурил более тысячи пачек сигарет. Написал более ста статей (в среднем по два листа А4 шрифтом Times New Roman 14), что в сумме дает более 200 листов печатного текста. В очередной раз не родил ребенка (если верить трем неудавшимся мамам, то уже четвертого за свои двадцать три с лишним года). Провел заслуженные десять дней в больнице. Около десятка раз подал милостыню. В этом году я потерял одну собаку, но зато самую любимую. Наступает год также собаки, то есть и мой год
…». Такие и прочие подобные мысли роились в его недавно подстриженной, мокрой от быстрой ходьбы и не очень чистой голове.
Собака продолжала без аппетита надкусывать и жевать картон. Несколько ее сородичей бродили рядом, в поисках чего-то более вкусного. «Может купить колбасы? Или хотя бы сухарей? Все лучше, чем эта гадость с пожухлыми листьями и кусками грязи», -подумал газетный мальчик-дядя. «А хуй тебе на рыло не положить?», -вопросил до боли знакомый, второй внутренний голос.
Человек сложил газету вдвое, скрутил ее в трубочку и неожиданно оказался мной.
Потом я обнял еще косого со вчерашней пьянки Куринского, пожелал ему удачно встретить Новый год ( с чем и всех вас поздравляю) и пошел себе по улицам этого самого города. Затем он остановился, вынув из кармана куртки набор детских мелков. Просмотрев его содержимое и остановив свой выбор на красном, он провел горизонтальную линию на асфальте, после чего стремглав пустился бежать от этого места. Пока линия не исчезла, можно было оставаться под чертой и за чертой одновременно.
Собака так и продолжала грызть кусок гофрокартона с прилипшими к нему пожухлыми листьями и кусками грязи. Люди продолжали бежать на встречу неизвестности. С новым годом тебя умирающая планета. С годом собаки. С моим годом. Собачьи годы наступали, и это чувствовалось в атмосфере. Скоро. Уже скоро. Еще чуть-чуть. Может и у нас хватит глаз на то, чтобы увидеть светопляску в момент ее завершения. Интересно, сможет ли тогда кто-нибудь провести или подвести черту, и по какую сторону окажемся… |
