— Когда я стою на краю платформы и жду поезда в метро, я всегда представляю, что со мной будет, когда меня столкнут под приближающийся поезд. Если как следует толкнуть, ведь никакая реакция не спасёт, рухнешь на рельсы, только взвизгнуть и успеешь. Ведь такое бывало, я знаю, и вообще в метро постоянно люди гибнут, но мы редко узнаём об этом.
А если опоздают столкнуть перед поездом, то можно попасть между ним и платформой, и я думаю об этом все 20 секунд, пока поезд останавливается. Тогда не умрёшь, наверное, даже можно оттолкнуться от вагона и не упасть, но как же обидно будет потом, если не изловчишься и всё-таки покалечишься, провалишься вниз, а машинист ничего не будет знать и продолжит вести поезд вдоль платформы, вдоль толпы, как обычно, и настоящей вечностью покажутся эти 20 секунд, пока жуткий жернов будет волочить меня за собой, ломая кости, размазывая мясо по грязному мрамору, и я буду надеяться на кости таза, что они не пустят, удержат меня от проскальзывания в щель, потому что без ног жить можно, а без живота уже нет, а люди будут сначала вытягивать шеи, стараясь разглядеть, что такое, почему кричат, а потом они отскочат в сторону, но кто-то может попытаться помочь, как они помогают придержать двери, если заскакиваешь в вагон в последний момент, — но вряд ли тут уже чем-то поможешь… Да, я стою всегда напротив последнего вагона, так что всё это продлилось бы долго, а сколько я могла бы кричать и… пытаться за что-то зацепиться?..
Но я не боюсь ездить в метро, — она отрезала и сунула в рот ещё один кусочек пиццы и ненадолго замолчала, чтобы прожевать, — я просто думаю об этом каждое, абсолютно каждое утро, но я бы не сказала, что боюсь, или что стараюсь встать подальше от края, ведь я думаю, что со мной этого не случится. Но я посмотрела бы, как это происходит с кем-то другим.
А вчера в автобусе тоже, это была последняя остановка, метро, и я как всегда подошла к двери и спустилась на ступеньку, я обязательно схожу на ступеньку, потому что меня бесит, когда это не делают другие и за ними неудобно стоять, — автобус ехал быстро, это длинный перегон, а я смотрела вниз и через щель в полу видела освещённый солнцем асфальт, это была широченная дыра сбоку, между ступенькой и стенкой, в такую щель я могла бы просунуть большой палец. И я ехала и представляла, как отваливается ступенька, потому что какие-то гастарбайтеры приварили её спустя рукава, как я пытаюсь ухватиться за поручень и проскальзываю вниз, рыбкой, цепляюсь за что угодно, но, автобус едет быстро, какое-то время, секунду, я волочусь по асфальту, но потом отрываюсь и исчезаю под полом, а люди даже дёрнуться не успеют, не то что руку протянуть, а заднее колесо автобуса на мне подпрыгнет, и они поймут это, кто-то закричит, и все постараются разглядеть мои останки на дороге через заднее огромное стекло… — она поднесла вилку ко рту, но замерла и оторопело проводила взглядом своего миг назад визави, который резко вскочил и почти выбежал из ресторана, толкнув кого-то по дороге, чтобы оказаться как можно дальше от этой ненормальной, и как можно скорее, и навсегда. |
