Была осень. Начало осени. Конец сентября. Ночь и ясное осеннее небо с кучкой всяких звёзд и галактик. Я стоял на перроне, задрав голову в небо, и смотрел на неясные, в свете, звёзды. Звёзд было немного, все они были рахитичные, с явным дефицитом витамина Д в своих телах. Время почти утреннее. Четыре часа. Летом в это время уже светло, но сейчас не лето. Сделав глубокий «ХА» хриплый пар вырвался из тела наружу. Сегодня я уезжаю жить в другой город.
***
Люблю поезда. Поезда внушают мне уважение. Однажды, когда я ещё был маленьким, а это то самое время, когда зарождаются самые сильные привязанности, я ехал на поезде. Дело было под вечер, и поезд полого поворачивал. Я лежал на верхней полке, постельное бельё было убрано, мне было удобно и я смотрел в окно. В тот момент поезд ехал по зелёному лугу, железнодорожный путь лежал на возвышении, поэтому мне всё было хорошо видно. Небо синее, трава зелёная, а лучи солнца жёлтые, особенно приятно было видеть контраст длинных вечерних теней и жёлтого солнечного ковра, на зелёной траве. Мы ехали. Поезд стучал колёсами. И на повороте я увидел хвост поезда. Я увидел столики с бутылками, чужие верхние полки с упирающимися в окна купе, замученными полосатыми матрасами, и людей, уставившихся в свои окна, на солнце и зелёную траву. Я увидел поезд. Я увидел тень поезда, которая двигалась. И ещё я почувствовал, что мы движемся. Целенаправленно, по рельсам, вперёд, всем людским скопом, до места назначения. Человек сел в поезд, сказал «здрасте» и «это моё место», а потом «до свидания, всего хорошего», и всё! Этого человека уже никогда не увидишь. Это тонкий момент. Но вот в туалетах конечно антисанитария. Люди ссут прямо на стены, рисуют хуи и голых женщин, вымазывают своим говном весь толчок. Но это не умаляет романтики полночных железнодорожных полустанков, весёлого стука колёс и вкуса позавчерашней варёной курицы. Я люблю и уважаю наши, теперь уже, постсоветские засранные поезда. Это особая атмосфера преодоления трудностей и моего детства.
***
Свет в вагоне не включили и было б совсем темно, если бы не свет, падавший с перрона. Денег на купе мне было жалко, да и ехать было не так далеко, поэтому я взял общий. Осторожно пробираясь по вагону, уклоняясь от голых стоп вахтовиков, торгашей начинающих свой путь за товаром, и других граждан путешественников я искал своё место. Самые лучшие места, на мой взгляд - в середине вагона, но не те, что в проходе, а те нормальные, находящиеся на месте обычного купе. Лучше бы, конечно, по обыкновению, забраться на верхнюю полку и оттуда наблюдать за соседями и мелькающими деревцами, но внизу тоже совсем не плохо, можно с комфортом почитать газетку, развернув её на столике. Мне попался билет с 43 местом. Место оказалось в проходе, но в середине. Сумку, сунув под паровозный табурет, выложив пачку бонда и бутылку минералки, я уселся и приготовился вкусить железнодорожной романтики.
Мне повезло - попалась вполне симпатичная попутчица. Сейчас уже не вспомнить, как её звали, то ли Люда, то ли Люба... Но то, что она была симпатична и красива определённой красотой - это точно. Были у неё светлые, наверное русые, волосы, узкое лицо и она ехала по рабочему вопросу в посёлок под областным центром. Работала она на нашей родной городской железной дороге. Работала кем-то вроде экономиста. В этих тонкостях я не силён, по мне, что менеджер, что бухгалтер, что экономист - всё едино, главное чтобы человек был хороший. Вот и Люда, путь будет Людой, показалась мне вполне хорошим человеком, точнее девушкой, что немаловажно.
Стоит сказать, что со времён моей последней поездки на паровозе прошло без малого лет 10. Нравы за это время изменились, так говорят. Люди перестали быть друг другу братьями и сёстрами, и гуманизму не стало. Перед дорогой я прошёл детальный инструктаж. Каждый родственник и знакомый норовил поделиться ценным советом. Особенно в этом усердствовали родители, что естественно. Техника безопасности езды на поезде, так сказать. Сумку не оставлять, документы носить только при теле, деньги прятать в трусы или, на худой конец , в носки, с незнакомыми и подозрительными людьми не разговаривать, доверчивостью не страдать. В общем, получается портрет такого зажатого и затравленного человека, постоянно озирающегося и щупающего себя по ляжкам и груди на предмет наличия документов и денег. Советы я выслушал, но сделал всё по-своему. Деньги сунул в карман куртки, документы в кармашек сумки, а сумку без зазрения совести под сидение. Причем выходя курить в тамбур, я оставлял её там, под сидением. В чём нисколько не раскаиваюсь. Доверие к людям не сумасбродство, а роскошь, которую можно себе иногда позволить, исключительно из благородства, а не по дурости.
Я сидел и молчал. Когда становилось совсем невмоготу и, во рту скапливалась слюна, я вставал и шёл курить в тамбур. Там громко сглатывал и думал, как бы ловчее начать разговор, чтобы органичнее и не натянуто получилось. Но ничего в голову не приходило. Положение было катастрофическим. Я уже битых полтора часа сижу напротив, в полу метре от симпатичной, интересной тёти и ни словом не обмолвился. Могу показаться идиотом. Это вообще моя проблема. Проблема общения. Я социофоб, говоря научно. Мизантроп и прагматичный идиот, говоря проще. Так я стоял и курил. Мутные стёкла тамбура, и сизый сигаретный дым подсказали мне: «Молчи, ты из разведки....».
Но разговор всё же случился. Теперь и не помню, о чём мы говорили. Помню только, что я больше слушал, кивал головой и смотрел сквозь её светлые волосы в кусок окна за её локтём. Оказалось, что в том посёлке украли пятьдесят метров рельсов, как такое возможно я не представляю, и она едет туда оценивать нанесённый ущерб. Ещё она говорила о том, что шпалы сейчас в цене, а столько-то метров рельсов стоят миллионы рублей, и я подумал: «Гражданка, какая же вы оказывается хорощая, но, пожалуйста, говорите, не останавливайтесь...». А она и не думала. |
