Ну, что ж, из ранее не мелькавшего нигде, может быть это пощекочет мое тщеславие и, - вашу заносчивость, граничащую с маниакальной осторожностью - глупо доказывать, что мол дескать, ребята давайте дружить, а не то последний раз, да и вообще - мороженое подтаявшее капает в рот любопытству быстрее и в удовольствие, чем вы соображаете - черепаха в говне (медленно и въедливо) сорри, коль нарушил ваш ветхий бессоный покой самомнения, за сим прощайте или до свидания.
Длинная, высокая батарея в хозблоке, прислонившись к ней спиной, на корточках, сидят те же, - в одинаковых белых майках и черных трусах…
Переглянувшись, все, кроме Вадика, делают тарелками резкое движение вверх так, что манная каша, густая и застывшая, оказывается прилипшей на потолке, в виде трех круглых блинов. Метатели тихо гогочут, поваливаясь друг на друга и держась за животы…
- Кушай, поправляйся, - ехидно замечает Мишка Вадику, который жадно налегает на кашу.
Один из блинов вдруг падает на пол – на этот раз смеются все, и дальше, украдкой поглядывая на потолок хозблока, кривят рот в усмешке…
Отставив тарелки, принимаются засовывать хлеб в батарею; какое-то время спустя, сидят вплотную друг подле друга.
- Завтра уже будет готово, - веско заверяет Вадик.
- Поспеют сухарики, - поддерживает Сева.
- Может, на крышу рванем, - предлагает Мишка.
- Можно, - соглашается Сева.
Ясь молчит, закрыв глаза, он вертит подарок Еремея.
Доев, Вадик встает и, потягиваясь, отходит к окну, встает на цыпочки и нащупывает в углублении в стене окурок и пару спичек.
- Чиркаш есть? – по-деловому интересуется он.
- Мал еще, травиться, - замечает Мишка.
- Ты мне папа? – язвит Вадик.
Он чиркает о стекло спичку и застывает, будто что-то привлекло его внимание там, за окном. Его зрачки расширяются – он смотрит в собственное отражение, озаряемое слабым светом зажженной спички. Молчит…
- Сейчас на море хорошо – купаться еще можно, - говорит Мишка.
- А ты был на море? – открывает глаза Ясь.
- В детстве; почти ничего не помню, знаю только, что было славно – тепло, никаких тебе забот…
- А какие тебе здесь заботы? Все есть – живи, не хочу, – иронизирует Сева.
- Все равно – море – есть море! – мечтательно вытягивает слова Мишка.
- А нам и здесь недурственно – купаться тоже можно, речка есть – хоть завтра, - защищается Сева.
- А не змэрзнешь? – интересуется Мишка.
- С Лизкой не холодно! – смеется Сева.
- А кто это? – не понимает Ясь.
- Пионервожатая наша – новая, с этого года! – ухмыляется Сева.
Спичка догорает в руках Вадика, он обжигается и выругивается про себя. Зажигает новую, прикуривает…
- Когда снова будет лето,
я пойду зеленым сквером,
по аллее – а ля свинг,
мимо порта, вдоль причала.
И раскинув руки крабом,
зацеплю букет молодок,
смокинг белый – мода шепчет!
Эх! Закат ша-ла-ла так далек!
И не сплюнув папироски,
что черешнею смолится
на губах, сомкнутых долго,
я дождусь жемчужных парусов.
С Бастардо-десерт, не слабым, –
поцелуй последний сладок.
Уплыву и, пусть судачат,
к горизонту, мама, на восток!
Там с мулаткою скуластой
поселюсь в раю прибрежном;
разведу табун жирафов,
стану по утрам варить кокос.
Днем смеяться до упаду
от щекотки – плакать счастьем,
ну, а к вечеру под звезды –
ночь искать, в объятиях любви! – выдает он вдруг на одном дыхании, вышагивая, изображая себя в смокинге и с бутылкой вина, не вынимая сигареты изо рта – почти поет…
Первым хлопает Сева, затем Мишка. Никто не ожидал подобного концерта от десятилетнего найденыша. Вадик кланяется довольный.
- Ну, ты и артист!
- Кто научил?!
- Вадя, откуда это?
Поднимается шум…
- Застукают! Тсс! – Ясь прикладывает палец к губам…
Вадик важно подходит к батарее и достает один кусок.
- Ты чего, артист? Рано ж еще? – спрашивает Сева.
- Яичница, - и Вадик, отломив кусок, стряхивает на него сигаретный пепел и отправляет в рот. – Вкуснятина! – жует и говорит он одними губами, получается несколько комично – все тихо смеются.
- Ну-ка, и мне Вадя, - просит Мишка…
- Настоящая яичница, - Вадик затягивается и повторяет процедуру для Мишки, а потом и для Севы.
- Слышали? Кузю увольняют, – сообщает Сева.
- За что? – удивляется Ясь.
- Он, мудак, Лехе ухо порвал, за то, что с линии сошел, - комментирует Вадик.
- Как порвал? – допытывается Ясь.
- Мочку… в медпункте клеили. А чего он, думаешь, весь замотанный ходит? – ерничает Вадик.
Ясь вновь закрывает глаза.
- Ну и правильно, еще бы Фоку туда же, чтоб ключами не кидался,- говорит Сева.
- Ага, мне тогда попало, блин. Вот... до сих пор синяк, - Мишка показывает локоть.
- А мне киянкой от трудовика, помнишь Мишка? – Вадик раздвигает волосы на макушке и показывает Мишке голову.
Сева забирает у Вадика окурок, докуривает.
- Завтра кино обещали – «Фантомас», – вспоминает он…
Все смолкают. Не сказав ни слова, Ясь, неожиданно встает и уходит прочь.
- Ясь, а как же крыша? – кричит вдогонку Мишка. Ясь не отвечает, скрывается за углом.
- Чего это он? – растеряно спрашивает Сева, не обращаясь ни к кому.
- Может ссыт? – уточняет Вадик.
- А может и не ссыт… – задумчиво произносит Мишка. |
