«Жизнь – сыроватый сомнительной вкусности ужин, которым в принципе и изначально некого нахуй кормить»
(с) намнаплеватьштейн-он
У меня на шкафу уродец Чебурашка.
Он запрокинулся с растопыренными конечностями
в какой-то странной
то ли молитве,
то ли в спазме.
Вверх, к потолку торчат коричневые фетровые когти
(откуда у Чебурашки когти?)…
ещё были в далёком детстве
журналы с другим мутантом – Мурзилкой
противного жёлтого цвета
с чёрным треугольным сифилитическим носом.
И была ещё книжка
(а потом и кино)
об «антропоморфном дендроиде» Буратино –
говорящем бревне,
которое ходило, жадничало,
пело песни,
наверняка поглощало пищу
и неизвестно, испражнялось ли после этого…
и ещё была коллекция прочей лажи
типа говорящих умывальников,
удирающей от старухи посуды
и разных девочек и мальчиков – недорослей
ростом с палец, а то и меньше.
Всё это по идее должно развлекать и веселить
«подрастающее поколение», попросту – малышню.
Меня почему-то не очень веселили все эти уродцы,
а некоторые даже раздражали.
Я давно выросла,
по ходу дела начала не любить клоунов –
Кинг тут ни при чём,
Просто они болезненно негармоничны
и скучны…
Так вот: чувствую себя сейчас
гибридом
всех вышеперечисленных персонажей.
Тупое ощущение.
А о чём мне ещё говорить,
кроме своих чудачеств и безысходки?
С каждым днём этот мир
по капельке из меня выдавливается –
или я из него –
короче, у меня с ним полная несовместимость,
в смысле, с миром,
с окружающей реальностью
(имела бы склонность к суициду, давно бы…)…
мне дискомфортны мои роли
и сценарии, в которых они прописаны,
мне неприятны декорации и актёры;
но это мои проблемы.
я растеряла все слова,
у меня проблемы с координацией –
да ты ведь понимаешь о чём я.
и знаешь, это даже некому выговорить,
и я, в принципе, не знаю, как…
а я же хочу вылечиться от этого,
от этой тоски и ненависти,
а вылечить меня можешь только ты,
и я хочу –
и боюсь.
Сейчас всё немного (то есть совсем) по-другому,
и поэтому я не знаю,
как ты будешь меня лечить.
раньше я знала,
а сейчас я боюсь:
вдруг потом станет ещё тяжелее,
как после ампутации,
то есть – болезнь не распространяется,
но стало хуже, чем было.
И я сижу днями дома,
точнее, лежу,
сплю,
где-то шатаюсь по вечерам…
злюсь на всех и вся, дёргаюсь
или наоборот, пребываю в состоянии
циничного отупения.
помоги мне, пожалуйста, -
я не справляюсь со своей «средой обитания»
я не выдерживая ни мерзость, ни красоту,
я боюсь радости не меньше, чем боли.
Помоги мне –
ты же можешь.
Только сделай это
незаметно,
чтобы мне просто стало легче,
и я даже не знала, отчего…
а то вдруг что-то пойдёт не так,
и я снова буду плакать,
а я уже устала. |
