Тебе через несколько дней стукнет 36. Считай, начинается период «старого чемодана». Залысины… почти седой… и надбровья такие же упрямые, как в юности, даже, по-моему, резче. И как в восьмом классе согнул себе кончик носа, так до сих пор кривой… мама рассказывала, ты на Новый го целый день играл на утренниках Кощея Бессмертного, у тебя был чулок на лице, а хрящи-то молодые, так нос со скособоченным кончиком и остался…
А я на тебя сейчас смотрю и не тебя вижу, а ночную улицу, проспект, фонари горят, молодежь шатается, лето… А я с двумя косичками, ты мне заплел, и я иду с тобой, тебе по пояс, держу тебя за руку, а на мне кофточка красная с белым, а ты не с друзьями гуляешь, а со мной. И мне всего семь лет…
У тебя такой взгляд усталый… Я же ведь о твоей жизни знаю только то, что мама рассказывала, а мне она рассказывала меньше, чем ты ей, а ты ей, понятно, не всё…
А еще как ты мне джинсики вышивал… Мама пошила, а ты вышивал. В 19 лет пацан сидел, шёлком… гладью двусторонней вышивал пятилетней козявке штаники…
А тебе ведь мама обо мне еще меньше рассказывала.. ну да, а что там рассказывать – школа, учеба, университет…
А как ты на каникулы из училища приезжал, на Первое Мая… Надувал мне шарики сигаретным дымом, сажал меня к себе на плечи, и мы шли втроем на парад – я, ты и мама… А потом мы шли к бабушке, и у меня обязательно шарики улетали к потолку, прилипали там, и ты их за ниточку назад ловил…
А я же маме вообще ничего «небезобидного» не рассказывала. Она не знает – и ты знать не можешь. Ну да, откуда….. Я что, в восемь лет буду писать письма на Камчатку и просить маму, чтобы не читала и отправила в отдельном конверте?...
А еще, помню, была пластинка старая, “Secret Service”, ты когда в армию уходил, ее принес, мама потом еще долго плакала, когда ее слушала…
А что я тебе сейчас расскажу? То, чего я никому не рассказывала?... Ты уехал – мне было пять, сейчас мне двадцать один. Ты меня не знал подростком, не видел, как я взрослела… Что я тебе расскажу сейчас?
Помню, в Москве, в Домодедово, мы тебя провожали на Камчатку, мне было восемь лет… Я думала, умру от горя…
А мы же с тобой не договоримся сейчас… Я же для тебя чужая взрослая девушка. Ты же меня знаешь маленькой козявкой, которая в три года сломала правую ручку, а в пять приезжала с мамой к тебе в Севастополь провожать тебя в кругосветку…
А я потом научилась морские узлы вязать – ты же у меня моряк, я же должна уметь – вот вернешься ты из армии, а я похвастаюсь, и ты будешь мной гордиться…
А я же тоже не знаю, какой ты. Я же всю жизнь живу памятью об этих джинсиках, косичках, морских узлах, твоей гитаре, «Орфей», я потом на ней училась играть… Я же тебя пять лет не видела, потом через три дня еще четыре года, потом неделя – и еще четыре… А мне так тебя не хватало…
А теперь… А что теперь? Ты мне можешь дать пару «жизненных» советов, а я на тебе повисаю, как вьюнок – вот ты, ты наконец приехал, родной мой… А ты обнял – и отстранился…Да, я вообще понимаю: твоя сестричка – она же маленькая вроде, а я какая-то малознакомая взрослая девушка, и вроде как ты мне когда-то косички заплетал, а по сути… ты же не видел, как я эти косички отрезала… Да и вообще…
Я вообще не об этом. Ну да, закинула тебя жизнь на Дальний Восток, ну сложилось так, ну что теперь?... Мы с мамой уже своё выплакали… Мама по-своему, я по-своему…
Да нет… Нет, я не реву…Реву, конечно…
Я просто поздравить тебя хотела…
С Днем рождения, родной мой, я очень тебя люблю…
Мама тебе позвонит уже первого, поздравит…
А я пойду, мне пора…
Ты знаешь… ты… береги себя…
25.07.2005. |
