Последние дни апреля. Трехлетний сынок говорит папе: «Пока».
Жена. Папа, пока! Скоро на пары. Не проспи зачет.
Муж. Угу…
Захлопнулась дверь громко. Достаточно для того, чтобы проснуться. Недовольно заворочаться. Открыть глаза и задуматься.
Голос жены. На пары. Скоро пока, папа…
Утро. Жена ведет сына в садик. Муж спит. Но уже просыпается. Ему пора в университет. Пока что он валяется в постели. Вчера он неплохо погулял. Раскалывается голова с перепою.
Жена вошла в детский садик и услышала, как Любовь Ивановна, воспитательница, кричит: «Ай, как умно!» Жена обернулась и увидела плохого мужичка, который делал пакостное дело в садике… Она быстро отвела ребенка в группу, набрала на мобильном телефоне милицию и показала мужичку телефон –– никакой реакции. Обалдевшие нянька и уборщица потихоньку ехали крышей. Жена же спешила на работу. Милиция приехала через минут сорок и никого не застала.
Муж долго просыпается. Сегодня зачет голова болит вдвойне. Душ, кофе, транспорт, пара. Профессор рассказывает об американском «железном сценарии» на примере фильма Стивена Спилберга «Список Шиндлера». Фильм о зверствах фашистов над евреями и об Оскаре Шиндлере, который их спасал. Наш герой фильм этот знает в совершенстве, и весь видеоряд проходит у него перед глазами. Потом был зачет. В перерыве между парами он понял, что фильм настолько реалистически прошел в сознании, что ему стало плохо, и он поехал домой.
Он приехал из университета. Жена ему рассказала о том, что она видела. Он долго размышлял вслух о том, какая психика должна быть у человека, чтобы до такого докатиться. В детском садике… М-да…
Вечером позвонил друг и позвал в гости. Потом они поехали ко второму другу. И ему он рассказал эту жуткую историю. А тот ему и говорит, что знакомый из Питера, который был на праздновании дня рождения их знакомого, прислал фотки и видео, где засняли, как он занимается тем же, чем и этот негодник из садика. Тогда наш герой воспринял эту чушь, как злую и глупую шутку, но прошло время и сомнения проступили через недели две. А вдруг? Но на той вечеринке было много народа, и они уж не постеснялись бы… Смутно всё это…
Солнечный день. Муж, громко рассказывая, бурно жестикулирует, жена хохочет. Два мужика угрюмо смотрят издалека.
Прошли три дня, ознаменовавшиеся странным поведением соседей и, вообще, многих жителей микрорайона. Он возвращался домой, после очередного удачного зачета. Возле соседнего парадного, стоял с пивом толстячок и почти шепотом кому-то промолвил: «Что это было?» А поблизости никого не было.
Вечером он пил пиво на лавочке в скверике. Расслабился, после сданного зачета. И вдруг с соседней лавочки долетел разговор. Разговор, из которого стало понятно, что говорят о нем, и говорят то, что рассказывала ему супруга. Он молчит и не опровергает их, агрессивность и очевидная глупость толкнули его на молчание. А может струсил. Стало ясно, что и почему витает в воздухе. К тому же он успел изрядно набраться пивом.
И вот, накуренный, возвращаясь вечером из кинотеатра, он надел наушники и слушал Баха. Подъехал забитый трамвай. Толчея и чей-то назойливый голос. Девушка, что-то яростно рассказывая, показывала на него, а он слушал Баха. Видимо, она понимала, что он её не слышит и её это бесило ––ей надо было, чтобы он её слышал, а он слушал Баха. Некоторые пассажиры посмотрели на него.
Все события разворачивались во время сессии в университете, где-то в середине её, когда зачеты и экзамены, контрольные, рефераты и курсовые требовали концентрации. Но, как бы там ни было, крутился он, как белка в колесе; пары, библиотека, всё такое… Вечера возле компьютера или с книжкой в руках. Завершался вечер парой литров пива. А утром всё начиналось сначала.
Удачно завершилась сессия. Всё вернулось на круги своя. Пасха. Ему предложили работу в университете. Но не совсем верно, что всё вернулось на круги своя. Истерия микрорайонных поутихла, но не прекращалась. Во время устройства на работу его мучили, опасения, смутные страхи, предчувствия. Надежды.
Шок женщины в садике его поразил и развеселил.
Когда входили в садик, он заметил женщину, которая с ужасом на него смотрела. Подбежал довольный сын: «Папа! Папа!» А на лице женщины отражались сложные душевные переживания. Переоценка ценностей.
Спустя пять минут семья вошла в ларёк и стала в очередь. За прилавком стояли продавец и, похоже, товаровед. Товаровед психанула: «Да ему в Павловку надо обращаться!» Он задумался: «Кому?», –– и вежливо сделал заказ. А когда проходили по площади, перед кинотеатром, из группы подростков донесся возмущенный голос: «Да за это убивать надо!»
«Ну вот. Слышишь?» «Что?»
Убивающая тупость и непробиваемость жены. Её абсолютное равнодушие и сомнамбулизм. У неё всегда была бронированная правда.
Однажды, ожидая профессора, чтобы сдать курсовую, он увидел знакомую женщину. Она побагровела, стала пунцовой, но, улыбнувшись, сказала: «Доброе утро». Пытаясь вспомнить, откуда они знакомы, он перебрал массу мест, где они могли встретиться, но не смог. Вечером, на ненавистной ему детской площадки, возле бывшего кинотеатра, он снова увидел ее, и она всё так же приветливо улыбнулась. Получается так, что она живет в том же районе, а такое обстоятельство ничего хорошего за собой не несло. Если дурная слава дошла до неё, то об этом она могла бы спокойно разболтать в университете. А тут ещё устройство на работу в универ. Бля-беда!!!
Из-за чего появились фотоаппарат и диктофон? После событий на лавочке, повергнувших нашего героя в шок, он пожалел, что нет кинокамеры. Но вспомнил о том, что можно фотографировать людей и записывать речи на диктофон.
«Заскоки» и нервотрепка мамы и жены. Травля на улице. Наш герой хочет уехать к морю –– «жену давит жаба» и эгоизм.
Нападки жены: «Ты нам мало времени уделяешь!» Хотя в последнее время, после событий в детсадике, они каждый вечер забирали сына и шли на ненавистную ему детскую площадку, возле бывшего кинотеатра, который превратили в рынок: «Колбасы справа на сцене». Площадь перед кинотеатром с местными обывателями, ларёк с дурой-товароведом. В свою же очередь он её тянул всё время в парк –– там лучше: деревья, озеро, нет скопления тральщиков. Эта площадь –– «завалинка на краю села». А в парке –– эстетика: красиво, относительно спокойно.
И всё же теперь он уделял им больше времени, но теперь ей уже надо было, чтобы он перестал пить пиво. «Ты меня уже достал со своим вечным пивом!». Времени уделяй больше, пиво не пей. «Я же скоро иду на работу. Там увидим. Тут меня обложили со всех сторон…» «Никто тебе не обложил! Тебе кажется!» «Кажется. Я тебе на диктофон запишу. Ты всё видела своими глазами и никак не хочешь отвести от меня эту ложь». «Я тебя прошу, не бредь».
И вновь жена оправдывала своё прозвище «Подстава». Её персона всегда была обращена на себя. Ладно… Железобетон.
Устройство на работу.
Желание разубедить, развеять этот наговор и в ответ –– глухая стена, одностороннее общение, народ на контакт не шел. Народ вопросы не задавал, а только бросал «косяки» и едкие реплики. А в голове появилась тревога.
Письмо к общественности.
Он решил написать вкратце описание события в садике, распечатать на принтере и вручать каждому, кто будет говорить на наболевшую тему. Жена долго смотрела с ужасом.
Бредовые видения героя. Ему иной раз казалось, что он действительно мог быть там. Мелькали в воображении картинки. Мозг пытался вспомнить каждое утро, но это было сложно –– зачастую он не помнил, как засыпал, когда просыпался. Какой дорогой добирался в университет. Вроде бы всё время книги читал, а где-то, что-то… А вдруг? Ну и что? Реальная ситуация говорила сама за себя –– такого быть не могло. «Ну не я это! Не я!»
Наверно именно так людей сводят с ума. Их погружают в определенную атмосферу, преподносят разнообразнейшие неуважительные знаки внимания. Говорят двусмысленные фразы и так далее. Взгляды. Демонстративные отходы в сторону на остановке. Одна женщина перебежала на другую сторону, как будто на маршрутку, появился трамвай, она обошла, как-то полукругом, и села в первый вагон –– это надо было видеть. Маршрутка до появления трамвая проезжала. (Перепуганные глаза жены, она подозрительно на него смотрела или ему только показалось).
«Подстава» же избрала позицию, что родной капитально сходит с ума. Позвонила подруге проконсультироваться, так, мол, и так, считает, что все на него ополчились, мол, он и такой и сякой из детского садика. Та говорит –– это бред. Что его приглючило капитально и что это психика в двух словах. Когда же она сказала, что пожаловалась няне, будто «районные» считают, что это её муж –– то подруга и её муж посчитали, что, возможно, скоро придёт время белых стен в комнатах с решетками. Потом она отослала на сайт рассказ о его фобии и начала ждать отзывы.
Не зная всего, что происходило за его спиной со стороны «Подставы», он собрался идти к участковому с семьей. Подтолкнуло его на это дело три события за два дня. Первое было днем, когда он шел в садик за сыном, навстречу двигались три крепких парня и вскользь заметили: «А с виду нормальный».
Вторая была на следующий день, когда он шел снова забирать сына. Навстречу шла женщина с маленькой девочкой, очевидно из садика. Когда он начал обходить их женщина заботливо спросила девочку: «Оля, ты застегнула ширинку?» Третий раз был вечером, когда он печатал у окна. Со стороны улицы донеслись громкие голоса, похоже, было, что говорили они о нем. Он взял диктофон, включил его на запись и открыл окно. Тут же услышал: «Да вон он открыл окно!» «Не веришь, иди, послушай!» Она подошла, но говорить стали значительно тише, и через минуту она отошла: «Ничего не слышно». Какие-то пацаны стояли и говорили, донеслось: «Да что тут придумывать!» –– и один из них показал на крышу под вторым этажом. По этой крыше можно добраться до любой квартиры на втором этаже. Ему не хотелось бы, чтобы кто-то забирался к нему. «Да они просто пили пиво», –– говорит «П».
Ночь выдалась бессонная. Три события прокручивались перед глазами –– это сговор. «Чей сговор?» Жена исступленно смотрела на оранжевые обои и задумчиво грызла ногти. А ногти она всегда состригала маникюрными ножницами.
Всё двусмысленно, двояко. Надо было остановить эту женщину с девочкой и отвести её в садик, чтобы она спросила Любовь Ивановну, кто этот молодой человек и был ли он в то утро в детском садике –– не догадался. Надо было крикнуть из окна: «Что ты там придумываешь?» Надо было бы. Он решил отправлять всех в детсад или идти к участковому. Вытащил её в парк, чтобы, если что покажется, она могла бы рассказать, она же была с безучастным лицом и хотела кушать. В парке на лавочке она рассказала о разговоре с подругой и её мужем, и о сайте. Она его предварительно спросила: «Ты не обидишься? Я тут…» «Пошла бы уже сразу к психиатру».
Она ему не верила!!! Изначально! Ей было всё равно, потому что это бред. Она лишь думала и искала доказательства того, что он сходит с ума –– и притом весьма неплохо оперируя логикой.
Ему стало не по себе. Чуть позже вечером он всё понял, что она о нем думала. Он ей от чистого сердца всю правду выложил, чтобы найти поддержку, чтобы она разубедила всех кого надо, чтобы поддержала его. «А что я скажу?» «Что ты и воспитательница, и нянька с уборщицей, что вы все видели этого кретина!»
На лавочке, покуривши «травку» было смешно и радостно оттого, что друзья не верят врагам.
Вечером выросла обида на жену, которая ему не верила, а лишь искала проявления безумия –– вот такая славная опора-жена. Ну, она, правда, всегда была такая –– пока не заорешь не дойдет. Конечно, после тоже будут тормоза: «Почему ты кричишь?» «Чтобы ты услышала!» А она уже затормозила, она уже обиделась: «Ты всё время мною понукаешь…» Жена боксера из «Криминального чтива» жалкое подобие по впадению в заторможенное состояние. У этой ещё корона на голове время от времени появлялась, а когда корону с головы снимали, она собирала вещи, и нужно было долго и нудно объяснять, что корону носят короли и королевы. А если ты персона не августейшая, а обыкновенная, с денежными проблемами, то корона эта только будет вызывать насмешки. Если ты не на сцене, разумеется.
Всё, что он видел.
Всё, что он слышал.
Растоптали жернова её.
И в очередной раз он впал в отчаяние. Враги атакуют государство. Княжна думает о маникюре. Это галлюцинация. Они тоже при ней молчали. Всё происходило, когда поблизости никого из знакомых не было. Она ходила с ним –– никто ничего не говорил.
А на работу его не взяли. «Ничего личного». Но беспокоит «измена» нет слов какая. Однажды, когда он ехал домой, он услышал чей-то голос: «В Доме кино был». И всё. Он там тоже был. В университете декан не ответил на его приветствие, а наоборот, косо как-то на него поглядела.
Ему всё было мало. Однажды, приблизительно в конце мая на одной тусовке у своего друга он услышал от одного художника слова, смысл которых дошел до него недели две спустя. Это был комментарий о его рассказе. В Коктебеле пьяный в стельку, после ночи в милиции по поводу отлива в общественном месте, он захотел прыгнуть в воду. Прыгнул с пирса и встрял головой в дно. Потом ему местные сообщили, что из десяти девять не всплывают. А он всплыл, каким-то чудом доплыл до берега и потерял сознание на руках у знакомых москвичей. Отделался серьезным сотрясением мозга. И вот тут-то этот художник говорит следующее: «Это и было твое третье сотрясение». И засмеялся. Он тоже засмеялся, считая, что шутка хоть и глупая, но и тонкая. Это он по пьяни так посчитал. Алкогольное марево. И сквозь него звучит: «Это и было твое третье сотрясение... Это было... Сотрясение… Твое третье сотрясение…». Не анализировал, что могут значить эти слова, а потом осенило-озарило. После третьего сотрясения в армию не берут потому, что… Это раз. Два –– если он считает, что это третье, то значит, он его принимает за дурака, но с чего? До этого он к нему вполне нормально относился. Третье –– откуда ему известно, что это было именно третье, а не первое или второе? Это ему точно неизвестно. Значит, он намекал именно на третьем. То есть –– он считает, что перед ним дурак или умалишенный. На каком основании?
Друг, у которого художник шутил, тоже выдал интересную реплику. «Такая ерунда получается. Помнишь, я тебе рассказывал о мастурбаторе в нашем детсадике? Так вот –– районные считают, что это я». «Да не может такого быть! Я не верю». Спустя пару дней у него же он рассказал другому другу ту же беду. Тому, который рассказывал о пикнике. Тот покрутил пальцем у виска и сказал: «Это уже массовый психоз». А спустя пару дней у того же друга, знакомый второго друга сказал, опять же по пьяни: «Ну, ты полностью провалился». И это ещё не всё. Друг, которому он всё рассказал первому, видимо действительно засомневался, с чего это люди говорят, просто так ведь не будут. И вскользь: «Аноним». И снова, спустя неделю, они встретили давешних знакомых. Вспоминали Сальвадора Дали и тот, из всех картин гения вспомнил одну, повернув голову к нему: «Великий мастурбатор». Но на нашего героя слова не произвели ожидаемого эффекта –– он привык. В одном фильме, вроде бы «Американский дядюшка» или «Мой американский дядюшка» рассказывается об опыте, проводимом на крысах. Две клетки соединены дверцей. Крысы находятся в одной из них. Туда, где они находятся, пускают электрический ток и крысы перебегают в другую клетку. В ту клетку, куда они перебежали, снова пускают ток, и крысы возвращаются назад. Интервалы, между подачей тока сокращаются и крысы бегают всё быстрее и быстрее. Наступает момент, когда ток одновременно подается в двух клетках. Что делают крысы? А ничего. Стоят на месте и не движутся. «Кайф ловят». Вот так и наш герой, если раньше он страдал, то теперь бежать было некуда –– никакой реакции, он привык. Друг же, увидев, что никакой рефлексии негативного плана не произошло, разочарованно сник.
Пикник, детский садик, Дом кино. И везде провалы в памяти. Не было у него в трезвом виде тайных желаний о мастурбации на виду, на людях. Долгий беспощадный шифр. Один прикола ради, что-то мелет. Другие наговаривают. А слова третьего просто вырваны из контекста, но уже переоформлены под нужный сценарий. Что будет дальше?
Сидел он пиво на лавочке сухарики проходили две молоденькие девушки остановились курил.
–– Бедолага, его видать жена довела, не дает –– вот он ей и отомстил. Жаль, что так глупо. И пошли дальше а это уже литр седьмой или девятый заканчивался пелена. Утро…
Обступили, окружили. А он думал: «Разве такое возможно? Проснуться утром, обогнать жену, вбежать в детский садик, снять штаны и трусы и начать мастурбировать в родном детсадике на глазах у воспитательницы, няньки и уборщицы, перед женой и сыном? А жена? Вызывала милицию и машет ему телефоном, а он от этого ещё больше возбуждается?! Она рассказывала, что на том уродце был надет пиджак. «Примерно такой, который тебе подарили». Но пиджак висел на вешалке под массой всяких курток. Это, что же, в беспамятстве быстро надев вещи, вынул именно тот пиджак и побежал обгонять жену? Но почему же тогда пиджак висел там же, где висел и до этого? Да и не тот это пиджак. Если человек в беспамятстве, то, как он мог предусмотреть такую мелочь? К тому же она рассказывает, что он был пьяный. То есть надо было успеть опохмелиться до беспамятства. Так для этого надо было выпить достаточно много пива и очень быстро. А зачет? К тому же она говорит, что Любовь Ивановна слышала, что милицию вызывали возле школы и на какой-то остановке, то ли трамвая, то ли троллейбуса. Ну, это уже моторный парень получается. Наделать столько гадостей и протрезвев со спокойным сердцем поехать сдавать зачёт. А что, такое возможно. А может это был другой день. Она говорит, что это было на следующий день, после появления мобилки, а это получается двадцать шестое. Никак не сходится. А вдруг это был я? А жена, а воспитательница? Их отношение должно было измениться. Сговорились… Зачем? Ведь были такие скандалы, что подобное происшествие стало бы финальной точкой. Или так любит, что готова простить всё, что угодно? Даже такое. Но она собирала вещи и в более безобидных ситуациях… Бред какой-то, точно –– это не я». Надо было переубеждать народ. Но каким образом?
Он написал письмо в редакцию. Прочитал жене…
ЛЮДИ ОДУМАЙТЕСЬ! ВЫ ВСЕ СОШЛИ С УМА!
Уважаемая редакция! Не могу больше молчать. Или я сошел с ума, или люди. Дело заключается в том, что в нашем микрорайоне обо мне, похоже, сложилось ложное мнение. Утром, двадцать шестого апреля, моя жена отводила сына в детсад. При входе в детсад она увидела как воспитательницы, няньки и уборщица кричат: «Ай, как умно!» Она увидела плохого мужчину и вызвала милицию. В тот день у меня был зачет. Накануне, вечером, я изрядно набрался пивом. Каюсь, люблю пиво. Повалявшись в кровати, я встал, сделал утренние процедуры, позавтракал и поехал сдавать зачет. На лекции профессор рассказывал о теории «железного сценария» на примере фильма Стивена Спилберга «Список Шиндлера». Этот фильм я видел несколько раз, и весь видеоряд проходил перед внутренним взглядом. После зачета я понял, что прокрученный фильм ввел меня в глубочайшую депрессию, и отправился домой. Дома жена рассказала увиденное в детсаде. Я был шокирован. Через несколько дней, после очередного зачета, вечером, я решил расслабиться и выпить пару бутылок пива в скверике на лавочке. Сидел и думал о чем-то хорошем. На соседней лавочке была компания, где-то из трех парней и двух девушек. Громко они говорили о чем-то знакомом. О том гаденыше… К тому времени я вновь успел накачаться пивом. Вдруг до меня долетели слова: «Да ты посмотри на него! Вылитый извращенец! Онанист!» Тут мне стало не по себе –– я понял, что речь идет именно обо мне. Вроде бы надо было встать, подойти к ним и развеять их сомнения, но к тому времени я был нетрезв, и сама компания была настроена агрессивно. Как бы там ни было, но я к ним не подошел. Это же был не я, да мало ли, что говорят. Но оказалось, что не так-то всё просто. На следующий день я ехал в трамвае и услышал весьма обидные слова в свой адрес. Потом, где-то вечером, что-то ещё. И началось! Иду дальше. Навстречу женщина с маленькой девочкой, когда я проходил мимо, она заботливо спросила у девочки: «Оленька, ты застегнула ширинку?» Вечером сидел перед монитором, печатал и услышал под окном громкую неразборчивую речь, открыв окно, я услышал: «Да вот он открыл окно!» Ну, подумал я, или у меня крыша едет с перепою, или меня хотят затравить. Таких мелочей накопилось предостаточно. Ожидая трамвай на остановке я отметил, что женщина с которой мы стояли рядом быстро перешла на другую сторону, испуганно оглядываясь. Пацан отошел далеко в сторону, его проверяя я подошел к нему поближе, он же перешел на другую сторону. Стоял парень в солнцезащитных очках и говорил, что-то говорил женщине и кивал в мою сторону. Подъехал трамвай, я направился к вагону, в который они собирались садиться, они же моментально перебрались к другому вагону. Я и жена вошли в садик забирать сына. Входим в детсад и я вижу на лице одной женщины неописуемый ужас, она в замешательстве, можно сказать в шоке, а тут бежит сын, радость на лице: «Папа! Папа!» Я смотрю на женщину, а у неё происходит переоценка ценностей. Заходим в павильон купить прибамбасики: сок, чипсы, пиво. Женщина за прилавком, очевидно товаровед, устраивает истерику: «Да ему в Павловку надо обращаться!» Выходим из павильона, а из группы подростков доносится: «Да за такое убивать надо!» Пару дней спустя. Возле рынка стоят мужчина и женщина: «Как можно такое делать в родном садике?», –– и всё вскользь.
Жена не обращает никакого внимания. Я ей рассказываю о том, что мне кажется, будто меня записали в онанисты. «Это бред». Всего не расскажешь, но земля под ногами задымилась. И тут меня начали мучить сомнения. А вдруг это был я? И так, между прочим, спрашиваю у жены: «А может это, был я?» «С чего ты взял?»
Воображение у меня богатое. Я играл лет десять в театральных студиях и начал подсознательно вживаться в роль. Перед глазами начали прокручиваться видения. Вот жена с сыном говорят мне: «Папа, пока!» Дверь закрывается, я вскакиваю, надеваю одежду. Жена упоминала о том, что на нем был надет пиджак: «Примерно такой, который тебе подарили. Ещё он был нетрезв и, кроме детсадика его видели у школы и на остановке––то ли на Чубаря, то ли на Чумака». Такой, который мне подарили! Ага! Так, значит, выпрыгиваю я из кровати, натягиваю штаны, всякую прочую одежду. Пиджак висит на вешалке в самом конце, перед ним висят ещё какие-то куртки, кофты. Оделся и вынул именно пиджак. Делал я всё это в беспамятстве –– значит похмелился. Похмелился так, что ничего не помню. Но надо было сгонять в гастроном, купить пиво, быстро его выпить и побежать в детсад. А почему пиджак висит на том же месте? Внимателен к мелочам. Незаметно обгоняю жену и сына, забегаю в садик, спускаю штаны и трусы и на глазах у персонала начинаю делать своё грязное дело. Тут входит жена с сыном. Она вызывает милицию и идет на работу, а я бегу дальше под школу, потом на остановку. Прихожу в себя дома, отправляю жене SMS: “Привет, родная!», она мне отвечает: «Привет, родной!» Завтракаю, пью кофе и еду на пары.
Возвращаюсь из университета и жена, играючи со мною, рассказывает, кого она видела в садике. Ха-ха-ха! Не хочет травмировать, так получается. И этим объясняется дружелюбное отношение нашей воспитательницы. А зачем им это нужно? Наверно, жена ждёт удобного случая, чтобы собрать вещи и уйти. Но ведь она и раньше по пустяковым делам собиралась уходить. Бред какой-то. А! Она издевается, чтобы я помучился, а потом, уходя, сказать истину!» Вот такая получилась заморочка.
Уважаемые жители нашего микрорайона! Заявляю, что в детском садике я бываю только в двух случаях –– первый, когда отвожу сына в ясли, и второй, когда его оттуда забираю».
Жена, прочитав письмо, громко разрыдалась, но он этого не увидел, потому что на тот момент эгэн набрался.
А редактор похвалил: «Почти похоже на правду. Неувязка только в том, что люди-то просто так трепаться понапрасну не будут. Чуть-чуть переделайте и в ближайшем же номере опубликуем. Ну, мол, он действительно был пьян и приносит свои извинения и всё такое».
«Но, ведь это действительно было именно так». «Что так?» «Вся эта история». «С кем?» «Со мной». «Ладно. Как бы там ни было, переделайте малость финал и приходите. Вот вам моя визитка. О гонораре договоримся после».
О, горе!
Редактор задумчиво чухал репу: «А с виду действительно, вроде нормальный».
Но время шло и ему уже становилось всё равно. |
