Попал я на «старости» лет под сокращение штатов. Это мероприятие проводилось по всему КТуркВО, и я как один из самых «любимых» сержантов начштаба, сразу же попал в списки «достойнейших».
После обеда нас собрал начштаба майор Юферов и огласив фамилии, сообщил, что нас отправляют на распределительный пункт в Чарджоу, а затем в стройбат, куда-то в подмосковье. В списке «сокращаемых» нас было пять дедов, остальные черпаки и молодёжь. Всего человек пятнадцать. Выдали новые ХэБэшки, керзачи, пилотки, сухпоёк... Всё как положено. Ужин. Отбой.
- А чё с пилотками-то делать, кто знает?
Это была единственная вещь которой не ушивали и не утюжили. Просто ни хуя не знали, что с ней делать. Мы-то носили панамы, а тут... Панаму превратить в кавбойскую шляпу, это раз плюнуть. А пилотку-то во что превращать? Онаж и так пелотка.
Увидев нас с утра, ушитых да наглаженных, начштаба с начала психанул. Забегал вдоль строя, начал кричать, матюгаться...
- Да я вас блядь... за порчу казённого имущества... – и тут вдруг хуяк остановился, успокоился – Ладно. Пусть уж с вами там... разбираются.
И мы в сопровождении старшего лейтенанта Лысенко, отправились в Чарджоу. До вокзала на «Урале», а там поездом. На место распределения прибыли рано утром и возле одной из палаток, которую нам указал дежурный, стали ждать. Ждать пришлось пару часов, после чего нам приказали зайти в палатку. За столом сидел майор.
- Список – не поднимая головы проборматал он.
Взводный подал список, который майор сразу же отложил в сторону и стал вызывать нас попризывно.
- Осень 1997-ого, шаг вперёд. Тааак... двадцать пятая палатка. Весна 1997-ого, двадцать третья...
Мы ждали своей очереди, но очередь не пришла. Майор поднял голову, посмотрел на нас и с неким подозрением, что ли, спросил:
- А вы чё стоите? Вы какой призыв?
- Осень 1996-ого – ответили мы хором.
- ЧТО?! Лейтенант! – с заебавшимся видом прорычал майор - Ты на хрена этих... притащил сюда? Что приказали, ёпт... Ты понимаешь, что мы их работать отправляем. РАБОТАТЬ! Мало того, что они все деды, так они ещё и сержанты. Кто там за ними бегать будет, а? Поздно уж им работать. По-oздно. Так что забирай этих воинов и пиздуй обратно. – и усмехнувшись добавил – А начштабу привет.
Ну обратно, так обратно. Только вот одна загвоздка. Обратный билет был только один. У старлея. А денег нету. И тут кто-то предложил собрать все консервы, из законно выданного сухпойка, и попробовать продать. А чё? Каша перловая, гречневая да рисовая и вся с мясом... Заибись. Зашли в первый попавшийся магазин и предложили продавщицам. Уговаривать не пришлось. Консервы ушли на «Ура!», мы получили бабки и отправились за билетами на вокзал.
Касса ещё не работала, но мы решили, что нужно подождать возле окошка. Мы с Серёгой остались, остальные пошли покурить. Под окошком, вдоль стены, на уровне живота, может чуть выше, паралельно полу торчала какая-то труба, что-то вроде поручня, перила. Для чего, хер его знает. Вскоре образовалась очередь, если конечно эту толпу баранов, можно было так назвать. Да они вообще наверное не знают, что это такое – очередь. Касса была буквально окружена. Нас как в море начало кидать из сторны в сторону. Тут мы поняли для чего нужна эта труба. Без неёб – труба, затопталибы. И мы уцепившись в этот поручень, стали ждать, когда же откроется эта касса. Минут через пятнадцать скрипнули завесы, окошко открылось и изнутри донёсся писклявый голосок:
- Вам куда гыварите пжалыста.
- Нам пять до Ашхабада спасиба – просунув голову в окошко сказал Серёга.
Билеты купили, поварачиваемся, а тут... лес рук и море тюбитеек. Народ суёт деньги... «Братан, мине да Кушки два... Еее, салдат, на Актепе вазьми а... Кизиларвад, Кизиларвад...» Мы переглянулись и принялись собирать «урожай». Подсобрав бабок Серёга тихо скомандовал – «ныряем», что мы и сделали. Прорвав кривоногие заграждения, мы вырвались из окружения. Бабла вынесли около сорока рублей.
Дальше был поезд, водка, закуска и дорога обратно в часть, которой по вполне понятным причинам, я не очень-то и помню. Зато помню как изрядно помятые, с раскалывающимися бошками и перегаром во рту, мы стояли перед начальником штаба. Он опять кричал, матерился, грозился губой...
А за забором шагал народ, со знамёнами, с транспарантами. Дети с надувными шарами. Звучала музыка и с разных сторон раздавались лозунги – МИР, ТРУД, МАЙ!!! ДА ЗДРАВСТВУЕТ... и в ответ раздавалось эхо, но уже на туркменском языке. |
