-Вот я и подумал, Анна Михайловна, что именно вам эта работа подойдет. Да и получите вы неплохо, - уверенно закончил солидный молодой человек и неосторожно прихлопнул руками по старым подлокотникам – будто точку поставил.
-Да, но… - но, - ниточка губ его престарелой собеседницы вновь задрожала, скрывая неожиданную радость и хрупкую надежду. – Так куда ты говоришь меня приглашают работать? - прости, я от немного растерялась.
-Ничего , я повторюсь. В приемную комиссию. - уже осторожнее, поняв цену видимой крепости кресел, он откинулся на спинку. – Ах вы вот о чем? В экономико-правовой. Знаете ли, пора, пора Анна Михайловна, чтобы экзамены у нас принимали люди знающие, достойные. Настоящие педагоги.
-Лёвушка, спасибо, конечно… Но… Ты сам, Лёвушка, откуда об этом узнал? Ты верно, там учишься? Заочно? Курс?
-Анна Михайловна, Анна Михайловна, - с добродушной укоризной покачал головой молодой человек и свободнее устроился в кресле – нога на ногу. – Мы с вами уже как-никак …ммм…коллеги, - и сомкнул значительно руки в замок на коленях.
-Ах, прости!.. Извини ради Бога: все думаешь, что твои ученики останутся детьми и вечными учениками… И что ты там читаешь, если не секрет?
Лёвушка живо нагнулся и тут же пожалел об опрометчивой резкости движений – кресло предательски скрипнуло:
-Я же говорю, - резко уцепился он за подлокотники, - коллеги! Конечно же русский. С таким преподавателем как вы, с таким примером…
-Вот так сюрприз!.. Вот, знаешь ли, не ожидала… - теперь Анна Михайловна откинулась на спинку дивана и, ёжась, недоуменно всматривалась в довольное лицо бывшего ученика. – Ты же, если память мен не изменяет, не особо жаловал языки… в школе?
Лёвушка, гордясь эффектом, смог позволить себе понаивничать:
-Что поделаешь, Анна Михайловна. Ваш, знаете ли, героический труд посеял во мне то разумное, доброе, вечное, так сказать, определил будущую стезю, и так далее… Да, Анна Михайловна, я филолог, русовед, защитил диссертацию – да-да, не удивляйтесь – пока только кандидатскую. По синтаксису. Зам декана. Так вот обстоят дела. Но главное не это. Мое предложение – ваш ответ. Сомкнем ряды?
Лёвушка ждал ответа. Звенела ошеломленная тишина. Анна Михайловна во мгновение успела передумать многое: и «если такие «специалисты» читают русский…», и «Лёвушка Комов – русовед?! Да он же в еще 4 ошибки делал!», и «А может действительно, хоть и поздно созрел, да выучил? Некоторые дети…Дети?!» и «все таки написал кандидатскую – я о ней только мечтала», и еще что-то, не облекшееся в слова и пронесшееся в виде смутных и сумбурных картин…
Да, но пока этот самый Лёвушка Комов сидит и ждет ее ответа. Пока от этого самого Левушки Комова зависти ее возможный летний заработок. И Анна Михайловна неожиданно для самой себя слюбезничала:
-Удивил, Лёва, приятно удивил. Я всегда подозревала, что в тебе проснется… - посмотрела ему в глаза и осеклась. – Так все-таки по поводу комиссии
-Да! – вернулся к теме встречи тот. – Так вот. Я говорю, оплатой вас не обидят, обещаю. Если хотите, под мою личную ответственность. Точными цифрами пока не располагаю, но гарантирую: больше школьных двух ставок, да и больше пенсии несравнимо. И кстати: если все пройдет хорошо, может устроим вас еще на одни вступительные.
Радость в уголках губ старой учительницы привяла:
-Что значит, все пройдет хорошо? Я конечно уже года два не преподаю, может, в чем-то отстала от современной науки… Но вряд ли меня сочтут настолько некомпетентной, чтобы не суметь правильно оценить работу абитуриента, и что…
-Да нет же! Анна Михайловна, ну что вы в самом деле. О вашей компетентности и объективности вопрос даже не стоит! Тут, понимаете ли, дело вот в чем…
Сухонькая фигурка старушки-филолога еще больше подтянулась и сжалась на огромном корявом диване. Сегодняшний день – весь из сплошных неожиданностей: кто-кто, но Левушка вспомнил о ней, проведал, и это еще его предложение… Да и, похоже, это не последний сюрприз.
-Я вся внимание, Лёва. Продолжай.
Лёва прибрал виду и компетентно начал:
-В наше время специальности коммерческие и правовые очень популярны. Спрос, знаете ли, велик. Ну и конкурс очень большой. Разные дети подают документы, учиться хотят все… - он явно не знал, как правильно перейти, подобрать слова для самого важного момента всего вечернего разговора, и Анна Михайловна это почувствовала. – Словом так. Те абитуриенты, которые попадут за ваш стол (это уже, поверьте, наша забота, чтобы именно за ваш), не пройдут по конкурсу…
-Постой, Лёва! Позволь, то есть, как не пройдут? Можно предугадать с определенной долей вероятности по аттестатам, по личной беседе, я не спорю, но … Кому я объясняю? Ты же сам – живое подтверждение тому, что школьные оценки и кажущийся уровень человека - еще не главные факторы! Тут важна воля, направленность личности, ее скрытый потенциал, умение и желание достигать… Как же так?
Лёвушка снисходительно улыбнулся знакомому пафосу и убеждённости:
-Анна Михайловна, дорогая моя Анна Михайловна, люди, которые на самом деле хотят учиться, уже реально побеспокоились о том, чтобы поступить. Они сделали все, для этого необходимое, и за ваш стол они не сядут. Ваша задача поработать с вашими «подопечными» приблизительно так: обаятельно и компетентно, как только вы одна и умеете, опросить ребенка, доброжелательно указать на ошибки и не поставить ему «5».
Уголки губ Анны Михайловны снова дрогнули.
Лёвушка заторопился:
-Вы не отказываться! Не спешите понимать мои слова превратно. Вас никто не просит «валить» и «резать». Дать понять, что ответ далек от совершенства, не тот уровень - вот и все. На «отлично» материал знает только Господь Бог, согласитесь. Так что задайте вопросик-другой, укажите на неточности, обоснуйте оценку.
Анна Михайловна отвела взгляд и покачала головой.
- Ведь вам же нужны деньги. Я узнавал: пенсия у вас небольшая. Все эти реформы с этими коэффициентами… Вам нужна подработка. У вас болен муж, лекарства, операция… Долги, долги, долги… Откуда вам ждать помощи? Вам нужна эта работа!
Анна Михайловна вздрогнула – гипнотизер он плохой, видимо такой же, как и филолог, но умеет беспардонно бить по самому больному:
-Лёва, ты забываешься.
-Подождите пожалуйста! «Забываешься!» Я не понимаю. С вашей, пардон, головой можно делать деньги. Ваша специальность – не в моде нынче на Украине. Надо ловить момент! Вам нужен был старт – я вам его даю! Из уважения и детской памяти!..
Анна Михайловна молчала и куталась в платок. Сжатые губы, сведенные брови, напряженная прямая фигурка.
-Вы знаете, сколько человек - на это место? Нет, ну подумайте, все равно караван пойдет дальше! Почему эти деньги должен получить кто-то другой? Такой идиот – не стесняйтесь, я знаю что вы обо мне думаете – как я? Ведь вам они нужны!
Анна Михайловна вдруг оттаяла. Может нотка искренности, может желание помочь, может просто понимание того что ни гордо отказать, ни вышвырнуть за дверь, ни изменить в конце концов мир, она не сможет не дали ей вспыхнуть. Стало грустно и больно, и одновременно как-то спокойно и горячо: что-то надломилось внутри «это не для тебя… все равно ты не примешь… а он хотел как лучше, как лучше в его мире… это не моя и не его вина, что все так». Она тихо улыбнулась, потерла тыльной стороной ладони лоб, повела плечом и слабо выдавила:
-Левушка, огромное спасибо. За то, что не забываешь меня, вот проведал. Спасибо за заботу. Спасибо. Ты уходишь? – и встала сама, вскинула удивленно блеклые брови. – Может хотя бы чайку? У меня, знаешь, на травах, для здоровья Я обычный не пью – сердце, и мужу нельзя. Гости к нам не ходят. Хочешь? Ромашка, мята?
Левушке не оставалось ничего другого, как тоже встать и засобираться:
-Нет, спасибо… Жаль, Анна Михайловна, очень жаль… Извините. Всего доброго. Если я все-таки оставлю вам свой телефон?.. – он потрогал мобильный на поясе.
-Лучше заходи просто так. Я не смогу тебе звонить с городского: я так понимаю, это дорого?. Заходи, если будет время. Спасибо.
Хлопнула дверь…
Лев Яковлевич на улице уже подумал набросить плащ – моросило, а потом опомнился, сел в новенькое авто. «Чай на травах… Для здоровья. От нищеты!». И, пока машина несла его к дому, он попытался подумать о ее странной гордости, о своей удаче, о том, как удобно устроен мир, если уметь им пользоваться, и почему -то не смог, ощутил раздражение и усталость. «Надо выпить», - подумал он уже на лестничной площадке и повернул в двери ключ.
Анна Михайловна не пошла в комнату мужа. «Рассказывать, кто и зачем приходил совершенно ни к чему, - подумала она, - Скажу, соседка приходила мерить давление и мы заболтались. Сейчас к нам редко приходят и разговариваем мы так редко…». Странно, раньше их многое с мужем объединяло, а условия жизни последних нескольких лет так кардинально изменили обоих… Старый, измотанный болезнью, усталый, обозленный на весь мир человек… Он бы не понял ее отказа сейчас, как понимал еще лет 10 назад… Ему нужно хорошо питаться, много спать, ему нужен уют и тепло, нужно принимать лекарства. Лекарства? Зачем? Чтобы жить… А как? И зачем жить?...
Сухой силуэт у окна, сначала четкий на фоне закатного неба, понемногу сливался с темнотой. Вечерело. Незажженные окна многоэтажек голодно смотрели в тусклое небо, а загоравшиеся оживали собственной сытой жизнью
1998-2005 |
