Паторонов уже не было совсем. Игорь стоял посреди опустевшего банковского помещения, посреди десятков трупов, в лужах крови. По ту сторону комнаты лежал пакет с деньгами, полупридавленый глупым кассиром – тот надумал удирать. Куда там, лежит с развороченым черепом, и никуда не спешит больше. Дело не удалось. Деляга не состоялась. Пора сматываться. В зале тихо.
Зато на улице вопят сирены, все здание оцеплено, отовсюду рвутся в клочья вопли, подьезжают автоматчики. Система налажена на отлично. В считаные минуты здесь уже все готово к штурму, все знают свое место, налажена полная радиосвязь, люди готовы. Только подай сигнал.
Внутри тихо. Игорь не шевелится. Как так вышло? В том углу напротив стонет какой-то человек. Жить ему осталось недолго. Ранен в шею. Истекает кровью. Нужна помощь. И помощь дать может только Игорь. Потому что больше здесь никого нет.
Три шага к раненому, бороздя лужи крови. Мозг атрофировался, полное невосприятие мира. Как в бреду. Нагибается.
- Вы меня слышите?
У раненого закрытые глаза. Он уже не шевелится. Не подымается грудь в тяжелых вздохах, не пульсирует кровь по ране при каждом движении. Тишина. Надо послушать, бьется ли у него сердце. Жив ли он?
Игорь наклоняется осторожно, пытаясь не испачкаться, долго смотрит трупу в закрытые глаза. Прикладывает ухо к груди. И вдруг…
Капелька крови на одежде приникает к его коже, обдавая ее холодком. И бурным ураганом вдруг врывается чувство.
- Это я убил?!
Ужас в глазах, паника, быстрые движения. Отбрасывается назад, падает в лужу, с остервенением трет мокрые руки, пытаясь снести красное клеймо убийцы. Не выходит, весь в крови. Чужой крови. Горячая голова, шальные мысли. Что происходит? Снаружы врывается вой сирен. Дом оцеплен. Крики, угрозы, истерика. Паника поглощает все, туманя разум другой крайностью. Лишь бы вернуть все. Всеми силами назад время, это проклятое медленное время. Назад, назад. Бессмысленно. Снаружи крики нарастают. Сирена у двери. Удар. Еще, еще. Выбивают дверь. Что делать. Кожа покрывается испариной. Назад нельзя. Почему? Пять минут. И все. Пять минут мерзкой жизни за пять лет примерной! Меняю! Верните. Бессмысленно. Знал бы что та старуха из очереди завопит милицию, никогда бы ее не трогал. Знал бы что Антон сорвется, начнет стрелять, никогда бы сюда не пошел. Знал бы что это настояший пистолет, не взял бы! Где справедливость? Почему те охранники сразу открыли огонь? Почему не убежал?
Удары чаще и сильнее. Дверь вот-вот вылетит. Кто-то бьет по решетках на окнах. Куда идти? Двери в подсобные помещения, все закрыты. Попытка взломать – безуспешно. В луже крови лежит Антон. Достали-таки. Рядом пистолет. Дверь вылетает. Грохот выстрелов, летит стекло, танцуют бумаги в воздухе, слаженые крики спецназа. И Игорь сидит за столом. Стол прочный, дубовый, не пробьешь. Надежно. Пока не найдут, а так не зацеплят. Ну а найдут… В руке пистолет. И в пистолете полобоймы. А еще ужас. Такой ужас, что ничего не понимаешь совсем, полное неведание, только дрожь во всем теле и сгусток энергии.
Из-за угла выбегает спецназовец, он сюда не смотрит. Пока. Поворачивается. Глаза встречаются. На секунду. Удивление – еще остались жертвы? Потом замечает в руке пистолет. А что терять? Уже и так не оправдают – завалил человек десять. Жить, пока живешь. Выстрел.
В пять секунд стол окружен.
- Выходи с поднятыми руками!
- Брось оружие!.
Вот теперь-то пути назад нет. Его и раньше не было. Но сейчас нет точно. Полупустая обойма. Всех не перестреляешь. Их там десятки. Убьют. Надо сдаться.
- Я сдаюсь! – кричит Игорь, но засохшее горло молчит. За шумом тонет все. Ничего не слышно.
- Выходи! Оружие!
- Я сдаюсь!
Крики спецназа. Только они. Надо бросить пистолет, так,чтоб они видели. Ну же! Рука не шевелится. Ужас. Бездонный ужас в глазах. Тюрьма. Баланда. Зеки, камера – всю жизнь!!!
Надо все оборвать. В обойме есть патроны. Надо застрелиться. Рука приставляет к виску пистолет.
- Оружие! Оружие!
Стол обходят. Ну же, пора!
Нет. Падает рука. Не умею. Не пробовал. Ужас.
Появляется спецназовец. он ожидает, что преступник за другим столом. Нет, я здесь. Выстрел. Он падает. Ужас. Но я это уже умею. Пробовал. Выстрел. Еще.
Пистолет легок. Он пуст. Спецназ за спиной. Очередя, танцы бумаги. Все.
- Уроды! Ну чем я виноват, что у меня отец больной? Что я сирота? Что дома ни копейки? Что Антон подонок? Что пистолет был боевым, что старуха завопила? Что эти охранники сразу открыли огонь? Ну убили ж меня бы! Я выживал!
Горло надрывается, и вдруг половина фразы выкатывается из нутра громким воплем, перекрывая все – и сирену, и крики, и истерику.
И на секунду все замирает. Нет, жизнь не плывет перед глазами – слишком уж картинно и длинно это. Просто какая-то секунда. И за нее надо спеть лебединую песню жизни. Ато жизнь окончится вообще никчемно. Что сделать? Времени на раздумья нет тоже. Нету времени чтобы все исправить, чтобы прожить все заново. Нет времени на великое – остался только ты сам. И никто больше. Это твоя секунда. А для всех остальных это просто миг чаепития, сна, улыбки или просто неприметной жизни. Что сделать?
Рука сжимается в кулак и посылает немую угрозу всему. Всей системе, в которую окована его жизнь. В непонимание, нечеловечность. Нет, я не ангел. Но и вы тоже. Только не я испортил вас, а вы испротили меня, и я – жертва. Ваша жертва. И мне придется умереть. А что я могу еще? У меня всего-навсего только секунда.
И все.
С отчаянным криком бросается Игорь на спецназовцев, а те, не раздумывая, открывают огонь. Парня отбрасывет на пару метров назад, все его тело угрывается красными кляксами, и он грохается оземь, потяжелев сразу на два десятка пуль.
В комнате опять тишина. Посредине стоит Игорь, снаружи рвется шум моторов, сирен, вопли. Игорь перевешивает автомат за спину, его команда быстро доосматривает помещение. Нашли раненого, кричат скорую помощь. Бегут люди в белых халатах. Все залито лужами крови.
Игорь стоит и пинает ногой пистолет. Пистолет не пуст. В стволе остался еще один патрон. |
