Девочка дернулась и в ладонях пробежал пот, она провела пальцами по губам, в нос втянулся запах сладкого кофе. Успокоиться было невозможно. Каждый звук, исходящий от движений лифта, порождал в ней дрожь в животе и сжимание зубов.
Она еще не совсем подготовилась и решила использовать это занятие для отвлечения.
Там в коридоре было большое зеркало и она подошла к нему, касаясь потными кончиками пальцев, оставляя круглые узорчатые пятна на поверхности. Волосы чистые, пахнущие сладким, кожа тела оттерта синей мочалкой, ногти блестящие и лицо она старательно насытила красками из коробочек. Сейчас…должен прийти ее первый мужчина- клиент и он не должен заметить, что она не является проституткой. Она старательно прикрепила резинки своего пояса к чулкам, одернула тонкий юбочный подол и кинула вялый взгляд на свою мальчишескую почему то с не мальчишеской грудью фигуру.
Квартира была папина, одна из папиных. Доставшись ее молчаливыми муками, он отвез ее в квартиру, но платить за себя теперь должна она. А как ? Находясь среди людей, слушая их плавные реплики, текущие разговоры и наблюдая не задерживающиеся реакции, ей было сильно бессловесно невдомек : она так не умела. Она пыталась научиться, намотать на ус, запомнить, изучить их искусство общения, зная при этом, что никакой сценарий ей не поможет, нужно было всего навсего следовать себе и течь вместе с собеседником, а это то и было самое невообразимо сложное.
Сковываясь, боясь повернуться, стыдясь своего образа, она с обреченностью смотрела, как один за другим прежде молчащие как и она люди, адаптируясь, втягивались в беседу, затрагивались разговором. Все. Только она продолжала уперто молчать. Так было везде, куда бы она не пришла. И она уже давно, аж со школы, не видела больше таких, подобных себе.
Она не могла работать с людьми, среди людей, между людей, потому что через неделю, а то и раньше, ее среди них пребывания, они, терпеливо ожидая, но не дожидаясь ее раскрытия , недоуменно, опуская руки, начинали обходить ее стороной.
Значит оставался всего навсего такой вариант: она заимеет клиентов.
От первого клиента она отходила месяц. Ничего особенного они не делали – обычный секс, но вспоминать его она без неприязненного отвращения и недоумения к себе самой не могла. Ее тело тоже долго было чужим и противным.
Но через пару месяцев она позволила этому клиенту трахать ее вновь, потом началась череда: второй, третий, четвертый. Некоторые становились постоянными, приходили раз в неделю, некоторые были одноразовые. Все со своими особенностями, предпочтениями и ограничениями. Она быстренько изучала эти пунктики и мягко вела клиента его любимым путем, избавляя себя от излишних действий.
Сидя в квартире, выискивая в Интернете клиентов, иногда, сразу не чувствуя человека, напрашиваясь для знакомства куда нибудь попить кофе, она не занималась больше ничем.
Через год она поняла, что эти дела ее опустошили… или почти, но каждый раз, после каждого клиента, она теряла немного себя.
И она завязала. Бросила, как вредную привычку. Привычка оказалось, занимала столько времени и места и мыслей и сил в ее жизни, что когда ее не стало, к девочке пришла большая неуёмная пустота.
Она все силилась, пыталась собрать себя, настроить и начать правильно жить, работая и общаясь, улыбаясь и знакомясь просто с людьми, но не выходило. Нападал давящий ступор и хотелось только скрыться от любых глаз и быть с собой, пусть никчемной, но наедине.
Решила она внезапно, решила, потому что не надеялась, что способна будет в скором времени стать свободной от себя и почувствовать себя органичной частью окружающей действительности. Внезапно, потому что было тягостно противно от того, что она тухнет.
Она даже не планировала, боясь передумать, и разбудившись в 6 утра будильником, схватила из шкафа серый рюкзак, засунула в него трусы, носки, футболку, накопленные клиентские деньги из пакетика в столе, мобильный, зубную щетку и пасту, и истрепанную философскую книжку. Оделась, бросила ключи на стол, чтобы не было соблазна вернуться, а у папы есть запасные, и выбежала из квартиры, захлопнув дверь.
Скоро она простаивала на обочине дороги, ведущей из Москвы. Она боролась: у нее не было будущего в этом городе, и она была обречена быть никчемной, но ехать в никуда было еще пуще страшно.
Она подняла голосующую руку. |
