- Иду! Иду! - кричала она, подбегая к двери. Мельком взглянула на себя в зеркало – вроде нормально. Не считая, конечно, живота.
Открыла дверь. Он вошёл – стремительный, элегантный, с огромным букетом роз, за которым пытался прятаться. Костюм с иголочки, белоснежная рубашка, галстук под цвет глаз, начищенные до блеска ботинки, и улыбка – эта кроткая, волшебная улыбка.
- Это мне?.. - Не было слов, чтобы выразить восторг. - Кирилл, ты просто…
Он притянул её к груди и засосал. Это длилось не меньше пяти минут – никто, кроме него, не умел делать это так долго.
- Как там наш малыш ? - положил он руку на живот . - Не
капризничает?
- Да нет, - отвечала она, - он хорошо себя ведёт. Только иногда чем-то недоволен бывает.
- Когда он родится, - шепнул он ей на ухо, - он будет доволен абсолютно всем.
В машине они разговаривали о её прерванной учёбе.
- Ну ты хоть хочешь продолжать это дело? - спрашивал он её.
- Ой, даже не знаю. Когда академку брала – до смерти не хотелось учёбу эту на год затягивать. Помнишь, какая злая из-за этого была?
- Помню, - улыбаясь, кивал он.
- А сейчас…совсем всё желание пропало. Не знай, найду ли силы после родов? Почему-то кажется, что нет.
- Я вот тебе что хочу сказать, - после секундной паузы продолжал он. - Если тебе учёба в тягость – плюнь ты на неё! Я серьёзно. Не стоит из-за этого здоровье гробить. Материально ты будешь обеспечена. Я даже не хочу, чтобы ты работала. Дома сидеть будешь.
Она ничего не отвечала, будто раздумывая, но уголки губ так и складывались сами собой в улыбку.
- Я тебе, - потянулся он к бардачку, - подарок небольшой купил. Примерь, - протянул он чёрную коробочку.
Она открыла.
- Серёжки ! Бриллиантовые ! – смотрела на него в немом
восхищении. Потом прильнула и чмокнула в щёку. – Паш,
ты просто бесподобный!
Ресторан действительно впечатлял. Он располагался на третьем этаже и на каждом повороте лестницы, а ещё у входа и по углам стояли лакеи в ливреях.
Их проводили в зал, посадили за столик – они выбрали самый дальний . Заказали совсем немного – в её положении налегать на кулинарные изыски было бы рискованно .Он тоже не излишествовал – просто чтобы не дразнить любимую . Они потягивали вино , перебрасывались негромкими фразами и слушали печального саксофониста.
- Обожаю такую музыку, - говорил он ей.
- Я тоже, - отвечала она.
- Сейчас какую – то туфту народ слушает. Настоящая музыка уходит. Вот, единицы лишь хранят ещё её для нас.
Она вскинула понимающе глаза – говорить сейчас не хотелось, музыка пронимала до самых основ. Когда музыкант закончил композицию, они долго, правда почти беззвучно аплодировали ему.
- Сейчас я тебе покажу кое - что, - сказал он некоторое время спустя, заговорщически подмигивая. Засунул руку во внутренний карман пиджака.
- Опля! - и достал бумажник.
А из бумажника – сложенный вчетверо листок.
- Взгляни, - протянул ей.
- Что это? - удивилась она.
- Прочти.
Она начала читать, но не сразу вникла в суть дела, нетерпение же в нём бурлило
- Это контракт, - не выдержал он, - на покупку дома.
- Ты купил дом?!
- Ага… В очень живописном месте – тебе понравится. Правда он ещё не готов к заселению. Но…Это наш дом!
Она лишь качала головой.
- Федя, - вымолвила наконец. - Ты – чудо!
На набережной было пустынно. Ночь робко и бесшумно зажигала звёзды . Она была на удивление тёплой и ласковой , эта бескрайняя ночь. Река искрилась огнями, умиротворяла, ветер обдувал лица – был совсем не сильным, задумчивым каким-то. Задумчивы были и они.
- Ночь, звёзды, мир…- шептала она.
Он стоял сзади, обняв её за талию, положив голову на плечо – как и она, смотрел на воду.
- Я, ты, вселенная…- вторил ей.
- Так чудно, - шептала она снова. – Мы вдвоём наедине с бескрайностью. Вокруг пустота, вокруг тьма – лишь ты и я – остались в этом мире. Почему? Почему лишь мы?
- Мы – самые счастливые, - отвечал он. - Все, кто был
исполнен злобой и ненавистью, погибли. Их собственная
злоба, их собственная ненависть поглотили их. Мы
оказались единственными, кто верил в любовь.
- В любовь…- словно эхо вторил её голос.
- А ты знаешь, кто я? - спрашивал он её.
- Кто ты?
- Я – повелитель мира. Я правлю им миллионы лет. Я велик и могуч, лишь одного не хватало мне всё это время.
- Чего же?
- Тебя…
Она повернулась к нему лицом. Они смотрели теперь друг на друга, глаза в глаза – смотрели и тонули в этих взглядах.
- Чувствуешь ли ты этот мир? - шептал он ей. - Чувствуешь ли ты эту бескрайность?
- Да, - отвечала она.
- Она – твоя. Весь мир, вся вселенная – твои.
Они сблизили губы. Поцеловались.
- Значит, теперь я – повелительница мира? - улыбнулась она.
- Да. А наш ребёнок, - он нежно провёл ладонью по животу, - и будет для нас этим миром…
- Ваня, - спросила она, - а ты знаешь сколько осталось недель?
- Сколько?
- Всего две. Представляешь, через две недели у нас будет малыш!..
Прощались долго, но никак не могли сказать последних слов. Подъезд тонул во мраке, где-то наверху мяукала кошка, они стояли на лестничной площадке.
- Вот ты кого хочешь? - спрашивал он её.
- Мальчика. А ты?
- Наверно тоже мальчика. Но не расстроюсь, если будет девочка.
- А я расстроюсь.
- Почему?
- Я хочу только мальчика! Сына! Всегда мечтала о сыне.
- Ну, раз мечтала – сын и родится.
- Сплюнь.
Помолчали.
- Смотри, какая игрушка, - достал он из кармана что-то.
- Что это?
- Чёртик. Но не простой. Бессовестный. Его только вот так держать надо, за пояс.
- А почему?
- Ну попробуй по-другому.
Она схватила чёртика за голову. Штаны вдруг съехали с него и вся обнажённая натура выставилась наружу. Они грохнули со смеха.
- Валер, приходи завтра, - сказала она ему, целуя на прощанье. - У мамы день рождения, посидим немного. Всё будет очень скромно.
- Хорошо, - кивнул он. - Во сколько?
- В пять.
Перед тем, как переступить порог, она обернулась.
- Я люблю тебя, - шепнула ему.
И скрылась за дверью. |
