Бакуменко Вадим. 2004г.
КОМНАТА ДЭНА.
Драма в одном действии.
Действующие лица:
Дэн.
Алекс.
Марта.
Юля.
Есть такая страна, которая все время, сколько существует, борется за свою независимость, достичь которой, по всей видимости, не представляется возможным. Потому что и люди этой страны понимают слово «независимость» каждый по-своему. Сколько людей, столько и независимостей. Главное же не в этом. Главное в том, что каждый, сколько существует, ищет ее: в книгах, в любви, в одиночестве, на улицах и площадях. Не хотят быть зависимыми от книг, любви, одиночества… И каждый твердо верит, что эта независимость обязательно придет. И разбудит их. Не проспать бы только, когда ее будут рвать на куски…
Наши дни. А точнее, ноябрь 2004 года. Киев.
Есть на одной из улиц старый дом. Обычный, пятиэтажный. И стены в подъезде расписаны признаниями в любви и ненависти. Есть квартира на третьем этаже. Две комнаты. Простая обстановка предназначенная для жизни студентов.
В одной из комнат живет Дэн. Ему лет 30. Его отчислили из универа. Но трагедии он в этом не видит, и решает, наконец, начать писать. Он из той породы увлеченных молодых людей, которые пробуют в жизни практически все, не особо утруждаясь вопросом «зачем?», и утомленные и разочарованные, они оказываются на каких-то берегах, словно обломки кораблекрушения.
В другой комнате живет Алекс. Ему лет 25. Он актер. Работает в одном из театров города. Все равно где. Где хотите, в том и работает. Он из породы тех веселых молодых людей, которые всегда и везде уместны, потому что кроме их веселости у них ничего и нет. Они всегда находят себе применение и друзей, не особо утруждаясь вопросом «зачем?».
Сейчас ночь. Только в комнате Дэна горит свет настольной лампы. Дэн сидит за столом, набирает на компьютере. Дверь в квартиру открывается, входит Алекс. Весь промокший. На дворе мокрый снег. Снимает куртку, ботинки…
АЛЕКС. Дэн… Дэн!.. Ты хавал?
ДЭН, (из комнаты). Ага… ешь там сам. Могу разве что чаю с тобой выпить… да, я там готовил чего-то… на балконе смотри.
АЛЕКС. Ага. (Идет на балкон. Приносит кастрюльку, ставит на плиту) А ты безвылазно, Генри Миллер?
ДЭН. Безвылазно. Но не Миллер. У Миллера была бурная личная жизнь (Выходит, садится за стол на кухне). Ну че там, Аврора уже подошла? Скоро стрельнет?
АЛЕКС, (резко). Скоро.
ДЭН. Слышь, а за мной не придут, если вы победите?
АЛЕКС. Да ладно те стебаться!
ДЭН. А че? Я серьезно. Я ж не с вами, значит, против вас. Так же кажется?...
АЛЕКС. Ну ты дурыло! Да это не та ситуация!
ДЭН. Но ведь у всякой революции должны быть враги. Так же, как и герои, впрочем…
АЛЕКС. Намекаешь?
ДЭН. Извини. Получилось.
Алекс начинает есть.
АЛЕКС. Да блин, это самая мирная революция! Че тут еще непонятно?
ДЭН. Не знал, что бывают мирные революции.
АЛЕКС. Бывают. Как видишь. Там столько понаехало!... Из разных стран. Не то, что городов. Польша, Германия, Британия… Все нас поддерживают. Такого еще нигде не было!
ДЭН. Ну да. Все в очереди попасть в историю.
АЛЕКС. Ну че с тобой разговаривать?!
ДЭН. Ладно… Уже прекратил… Все.
Пауза.
АЛЕКС. Слушай, я тут вообще о другом хотел с тобой поговорить…
ДЭН. Ну давай. Че там у тебя?
АЛЕКС. Там я короче, с двумя девчонками познакомился… Одна из Харькова, другая из Германии, ее подруга… Но вообще она русская. Просто живет там лет семь. Все киевские помогают нашим, кто чем может. Кормят даже. Погреться к себе пускают… А эти девчонки в гостинице поселились. Ну короче, я им сказал, что живу тут не далеко, что они могут и у нас тут пожить пока. Ну, по нормальному… В гостинице все-таки «бабки», сам понимаешь…
ДЭН. Да нет проблем.
АЛЕКС. Не, я просто, может… тебе они в напряг будут.
ДЭН. Да все нормально. Никакого напряга. Только ты мне скажи, тебе кто-то из них нравится? А?
АЛЕКС. Ну да. Марта… У нее еще этот акцент такой прикольный.
ДЭН. Ладно. Я не буду мешать твоему революционному роману. Главное, (улыбается) чтоб ты это не забыл, если вдруг там… мне придется отвечать.
Алекс быстро одевается.
АЛЕКС. Тебе еще не надоело?
ДЭН. Где они щас? Под дверью?
АЛЕКС. На майдане.
Уходит.
ЗАТЕМНЕНИЕ.
Дверь в квартиру открывается. Входят Марта, Юля, Алекс. Начинают раздеваться. Алекс помогает.
Юля. 23 года. Студентка института культуры. Она из породы тех солнечных творений, которые даже спустя много лет не перестанут одеваться как подростки. Где бы она ни была – всегда в компании друзей. Она настолько свой парень, что ей трудно найти настоящую любовь. Она похожа на счастливого человека. На самом деле, это не так.
Марта. Лет 26. Из породы девушек, которые обходят трудности стороной сначала, чтобы встретиться с ними потом. В глубине души она разочаровавшийся человек, давно смирившийся со своей судьбой.
АЛЕКС. Ну давайте, проходите. Чего стали?.. Я щас тапки дам…
ЮЛЯ. Как в музее?
АЛЕКС. Точно. (указывает) Вот, смотрите, тут ванна, и туалет… Кстати, ванну можно сразу нагреть.
МАРТА. Да не суетись ты так. Щас разберемся.
АЛЕКС. Давайте ваши куртки, я повешу сушиться. (берет куртки девушек, уходит, снова возвращается). Ну че, нормалек вроде?
МАРТА. Ага. Хорошая квартира. Старинная.
ЮЛЯ. Да. Я тоже такую хочу. А где твой сосед?
АЛЕКС. Дэн? Щас позовем.
ЮЛЯ. Он в засаде.
АЛЕКС. Он просто отшельник. Почти не вылазит на свет. Пьесу пишет.
ЮЛЯ. Пишет? Он писатель? Прикольно!
АЛЕКС. Сама его расспросишь.
ЮЛЯ. Ну так где он?
АЛЕКС. Дэн!.. Дэн, к нам гости!.. Покажись.
Выходит Дэн. На нем джинсы и майка. Девушки смотрят на него. Юля улыбается, Марта не улыбается. Дэн протягивает руку для знакомства.
ДЭН. Дэн.
ЮЛЯ. Юля.
МАРТА. Марта.
АЛЕКС. Восьмая Марта?
МАРТА. Восьмая.
АЛЕКС. Она из Германии. У них там все от нашей революции в шоке! Про нас там на первых страницах газет пишут…
ДЭН. Здорово.
АЛЕКС. Марта, скажи!
МАРТА. Да.
АЛЕКС. Ну, окей… (девушкам) Может, на кухню пройдем?.. Чаю там… А я пока вам ванну приготовлю…
Алекс уходит.
Марта идет к вещам.
ЮЛЯ, (Дэну). А это у тебя настоящие тату?
ДЭН. Да. И на всю жизнь.
ЮЛЯ. Классно. Они что-то означают?
ДЭН. Да. Для меня, да.
ЮЛЯ. А я себе тоже хотела сделать… Но пока еще не придумала, что.
ДЭН. Значит не надо еще.
ЮЛЯ. Я тоже так подумала.
Входит Алекс, Марта.
АЛЕКС. Ну что, вода набирается. Может, (Юле) слушай, а у нас же там коньяк должен быть… Вы как? За знакомство?..
ЮЛЯ. Я – за!
МАРТА. Давайте.
Юля уходит, приносит не полную бутылку коньяка.
АЛЕКС. Отлично. Щас лимончик нарежем… (все, кроме Дэна суетятся на кухне)
МАРТА, (Алексу). Давай я лимон порежу.
ЮЛЯ. Даже сюда с майдана слышно.
АЛЕКС. Да. Эта ж улица как раз туда выходит… Тут днем можно такие демонстрации видеть!...
ЮЛЯ. Где у вас рюмки?
АЛЕКС. Вверху там…
ЮЛЯ. Ага, нашла. (Дэну) А ты не музыкант? (Алекс усмехнулся).
Уходит проверить ванну.
ДЭН. Че ты ржешь?.. Не музыкант. Скорее сочувствующий.
АЛЕКС. Слышь, Дэн… Там твои вещи. Убери, а?.. Посочувствуй.
Дэн уходит.
ЮЛЯ, (Алексу). Че ты наехал на него?
АЛЕКС. Я? А че я сказал такого?
ЮЛЯ. Сам бы и убрал!..
МАРТА. Да хватит вам…
АЛЕКС. Слышь, сам бы убрал!.. нормально? (колет Юлю вилкой в бедро)
ЮЛЯ. Ай! (берет нож грозит им, скалит зубы).
Входит Дэн.
АЛЕКС, (разливает в рюмки коньяк). Блин, Дэн, на меня тут покушаются…
ДЭН. Значит заслужил.
ЮЛЯ. Еще как!
АЛЕКС, (поднимает рюмку). Ну что, за революцию!
МАРТА. Давай без пафоса.
АЛЕКС. Значит, за знакомство.
ЮЛЯ. Отлично. За знакомство!
Чокаются, выпивают, закусывают…
АЛЕКС. Да, на майдане без коньячку смерть.
ЮЛЯ. Еще какая!
АЛЕКС. Ну что, еще по одной, и можно кому-то в ванную.
(разливает) Ну что, за разумное решение!
ЮЛЯ. За здравый смысл!
Чокаются, выпивают, закусывают.
ДЭН. Ну ладно, я пойду.
Уходит.
ЮЛЯ, (Алексу). Он че, обиделся?
АЛЕКС. Да все нормально. Просто он не приветствует революцию.
ЮЛЯ. А…
АЛЕКС. Ванна готова.
МАРТА, (Юле). Иди ты.
ЮЛЯ. Давай я после тебя.
МАРТА. Хорошо. Мне все равно.
Идет в ванную. Остаются Алекс и Юля. Молчат. Слушают митингующих за окном.
АЛЕКС. Ну что, спать наверно охота?
ЮЛЯ. Да… устала.
АЛЕКС. Ну щас отдохнете. Ляжете в моей комнате. А я тут на раскладушке.
Утро. В окно проникают солнечные мутные лучи. Юля сидит на кухне, курит. За окном слышно митингующих. Алекс и Марта лежат на кровати в комнате Алекса. Он что-то ей говорит, она смеется. Мимо них на кухню проходит Дэн. Не смотрит на них.
АЛЕКС. Дэн…
Дэн останавливается.
ДЭН. Что?
АЛЕКС. У тебя там пленка не осталась в фотоаппарате? Щелкнешь нас с Мартой?
Дэн молча идет, приносит фотоаппарат, наводит, небрежно делает снимки. Раз. Два.
АЛЕКС. Спасибо дружище.
Дэн уходит на кухню.
Марта встает.
МАРТА. Ну ладно. Хватит валяться. Пойдем. Вставай.
АЛЕКС. Да. Идем.
Встают, уходят.
Дэн и Юля на кухне. Дэн взволнован. Раздражен. Он берет чайник, громко ставит его на плиту. Шумит всем, за что бы ни взялся. Юля молча сидит, наблюдает. Он садится.
ЮЛЯ. Что-то случилось?
ДЭН, (резко). С чего ты взяла? Все нормально! А ты чего не со всеми? Не на баррикадах? Там же история проходит. Без вас, Юля (встает, начинает делать себе кофе).
ЮЛЯ. Скорее, без вас, Дэн.
ДЭН. Я не тороплюсь в нее попасть. Я уже в ней, если на то пошло. Это вам по-моему нужны доказательства собственного величия.
ЮЛЯ. Интересно, что же ты сделал, что уже в истории?
ДЭН. Ничего. Ничего плохого.
ЮЛЯ. А хорошего?
ДЭН. А этого мало? Вы просто нихрена не понимаете! А я пошел вчера на майдан, и все понял…
ЮЛЯ. Что же ты понял?
ДЭН. Что вы обыкновенное стадо. И мне даже не страшно. Потому что это больше похоже на маскарад, чем на революцию. Просто обидно.
ЮЛЯ. Не за державу?
ДЭН. Нет. Не за державу. За людей. Потому что они такие тупые.
ЮЛЯ. А что ты можешь знать, не выходя из своей комнаты. Ты хоть телевизор смотришь, или радио слушаешь?
ДЭН. Слава богу, нет.
ЮЛЯ. Наша страна в коем-то веке себя показала…
ДЭН. Не с лучшей стороны только.
ЮЛЯ. Черт побери, впервые за столько лет жуткого вранья и беспредела, люди вместе поднялись, и стали народом, а не толпой, какой они были. И ты еще живешь в этой стране!
ДЭН. Я живу не в этой стране, но в этом мире. И этот мир такой сегодня, только потому, что такие как ты этого не понимают, и озабочены национализмом. Мне никак не понятен этот политический энтузиазм, и что вы верите, что кто-то придет и спасет мир. Смешно просто смотреть, как вам всю жизнь вешают лапшу на уши, и как вы внимаете каждому деятелю. Вы совершенно не хотите думать. Вот что страшно. И вы всегда будете слышать только то, что хотите услышать. Вы хоть бы научились видеть сквозь иллюзии. Вот от чего вы должны быть свободны. Это и есть свобода. Но вы же этого даже не различаете. Это не народ. Ты ошиблась. Это все та же толпа, какая разжигает войны. Народ не должен совать нос в политику.
ЮЛЯ. Да? Тогда политика будет совать нос в народ.
ДЭН. Твоя беда в том, что ты думаешь, что что-то сделала для того, чтоб мы жили лучше. На самом деле, ты просто ноль в этой игре. Пушечное мясо. Пусть эти политики сами грызут себе глотки. Нам в этом делать нечего. Я только за это.
ЮЛЯ. Господи, ну ты же не глупый человек, Дэн! Ты должен понимать, что так не бывает (пауза) Так что нам, по-твоему, делать? Сидеть, сложа руки, в то время, когда нам будут врать, убивать, ссылать в психушки?.. Ты этого хочешь? Это твой выбор?
ДЭН. А ты считаешь, что сделала свой?
ЮЛЯ. Сделала! И не считаю… Дураку же ясно, что нами все это время пользовались как подтирочной бумагой! Неужели этого мало?
ДЭН. Нет. Этого не мало. Но все должно быть не так. Я не могу сказать, что надо сделать. Но по-человечески, не так… Не знаю… Я знаю, что все политики, не хотят плохого для нас. Они не могут не оправдывать наших ожиданий. Они это знают. Они всегда будут обнимать и целовать детей… Гитлер тоже так поступал… Вся эта эйфория быстро бы закончилась, когда бы на вас поперли танки, как в Москве или Баку. Нихрена вы не добьетесь! И у меня нет никаких угрызений совести, по поводу того, что я отсиживаюсь тут, что я не там. Потому что таких, как я, всегда будет единицы, а таких, как вы, всегда в избытке. Так что, сори. Надеюсь, меня не репрессируют как врага революции.
ЮЛЯ. Боже мой, да кому вы нужны?! Не тот случай!
ДЭН. А он всегда будет не тот.
ЮЛЯ. Конечно. Потому что смысла во всем этом нет, потому что его вообще не может в этом быть. Ты это хотел сказать?
ДЭН. Единственная, кстати, правильная мысль сказанная тобой.
ЮЛЯ. Вот спасибо!
ДЭН. Не за что.
Пауза.
ЮЛЯ. Никогда не могла понять таких персонажей, как ты!
ДЭН. Это не удивительно.
ЮЛЯ. Действительно. Все то они знают, на все у них есть ответы! Гуру просто, а не люди! Только чего вы тут, среди нас делаете? Чего вы еще не там где-то? Какого, извините хрена, вы лезете в нашу грешную, материальную жизнь? Тут же совсем не те законы! Предоставьте нам тут распоряжаться! Грешить и наслаждаться! И нам тут жить, в этой грязи, а не вам. А такие, бесхребетные как ты, вот именно, есть и будут всегда. Вы проживете при любом раскладе. Будете сидеть по уши в грязи и медитировать: я не в дерьме, я не в дерьме, это просто сон, это просто сон… От таких как вы, ни холодно, ни жарко. Одни понты. Я, если честно, о тебе была другого мнения, Дэн.
ДЭН. Я о тебе тоже.
ЮЛЯ. Вот и прекрасно. Поговорили…
Юля уходит.
Дэн остается один.
ЗАТЕМНЕНИЕ.
Тишина. Дэн у себя в комнате. Входит Марта. Подходит к Дэну, неожиданно проводит своей рукой ему по волосам. Он прекращает писать.
МАРТА. Видишь, как все просто.
ДЭН. До абсурда.
МАРТА. Значит, ты здесь… (посмотрела на комнату).
ДЭН. Как видишь. Удивительно, как ты здесь?
МАРТА. Действительно удивительно (пауза) У тебя никогда не было ощущения, что мы увидимся?
ДЭН. Честно… нет.
МАРТА. У меня тоже. Ты не разговорчивый… Ты наверно все еще не можешь мне простить?
ДЭН. Могу. Давно уже простил.
МАРТА. Помнишь, наш договор, не прекращать писать, пока получаем ответы на письма… Ну да… а нас разделяло 1000 километров. Вообще, я сама решила все оборвать. Все было бесполезно. Разве не так?
ДЭН. Я знаю.
МАРТА. Я уехала в другую страну… на самом деле, все очень обычно – вышла замуж. Прожили около трех лет… Детей нет (пауза) Я всегда чувствовала, что совершаю что-то не то… Ребенок мог бы стать якорем, и я бы уже никогда не оторвалась от тех берегов… Никогда б не изменила свою жизнь… Я бы на это не пошла, если б у меня был ребенок. (усмехнулась) Боже, я никогда ни в чем не уверенна! Тут уж я тебе завидую.
ДЭН. Зря. Я неуверен больше чем ты. Даже в том, что это ты передо мной.
МАРТА. Это я.
ДЭН. Теперь вижу.
МАРТА. Господи, кто бы мог подумать… (осматривает комнату) что мы встретимся здесь, вот так… А я, еще хотела сжечь мосты, чтоб никогда больше не возвращаться к прошлому. И вот теперь, (закрыла лицо руками) и вот теперь я стою перед этой пропастью, мост через которую когда-то сожгла. Я не могу перейти по нему на ту сторону… Передо мной пустота.
Пауза.
ДЭН. Мы сжигаем все эти мосты только в нашем воображении. На самом деле, от этих костров ни тепла, ни дыма, ни пепла, ничего.
МАРТА. Иногда я ненавижу свою жизнь за такие вот сюрпризы… Послушай, а почему ты меня не узнал сразу? Из-за Алекса?
ДЭН. Из-за Алекса.
МАРТА, (смеется). Кошмар!
ДЭН. Кошмар. А ты почему?
МАРТА. А мне было непонятно… я хотела понять, что ты затеял? И еще, я не могла знать, что ты обо мне думаешь после всего… Может, ты и видеть меня не хочешь.
ДЭН. Все хорошо. Я рад тебя видеть. Правда.
Пауза.
МАРТА. Дэн…
ДЭН. Да.
МАРТА. Ты сейчас счастлив?
ДЭН. Почему ты об этом спрашиваешь? Ты находишь меня на каких-то развалинах, ты видишь, что я ничего не достиг, о чем тебе и себе обещал… и ты меня спрашиваешь… вот вся моя жизнь. Может она и не будет лучше. Почему ты меня об этом спрашиваешь?
МАРТА. Не знаю… наверно потому, что хочу ответить на этот вопрос сама… себе.
ДЭН. Наверно счастлив. Просто не так, как другие… В смысле, по другому… И поэтому я наверно в это не верю.
МАРТА. А я не могу сказать «да», чтобы не соврать. Господи, мы говорим тут с тобой как тогда. Будто ничего и не было. Осталось только поскандалить из-за какого-то пустяка.
ДЭН. Все еще впереди.
МАРТА. Ты вообще вспоминал меня?
ДЭН. Сначала, да. Потом меньше. Все ведь имеет привычку забываться… (пауза) Мне было хорошо с тобой. Это правда.
МАРТА. Мы такие глупые, люди! Нам всегда кажется, что где-то нас ждет большее. Но где это где-то, и что это большее?..
ДЭН. Может, где-то и есть.
МАРТА. А может, и нет.
ДЭН. Ты бы хотела что-то изменить?
МАРТА. Я часто думала об этом… потом поняла… поняла, что все равно лучше оставить все как есть. Ведь на самом деле, не знаешь, что бы было тогда? (пауза) Главное не в том, что мы не вместе, а в том, что мы не враги. Почему ты так смотришь?
ДЭН. Ты совсем другая. Не та.
МАРТА. Хуже?
ДЭН. Лучше. Иногда я сознательно не встречаюсь с теми или другими людьми, чтобы не разочаровываться в них. Но ты – совсем другая. И нравишься мне только больше.
МАРТА. Прекрати… Боже, неужели все начинается заново?
ДЭН. Нет. Скорее продолжается.
ЗАТЕМНЕНИЕ.
Вечер. Входит Дэн. В это время из его комнаты выходит Юля. Она немного напугана. Остановилась. Некоторое время они просто молча смотрят друг на друга, похожие на диких зверей, перед тем как броситься друг на друга…
ДЭН. Привет.
ЮЛЯ. Привет.
ДЭН. Ты была у меня?
ЮЛЯ. Да. А что?
ДЭН. Да ничего. Просто я не люблю, когда в мою комнату заходят… Тебе Алекс не говорил?
ЮЛЯ. Если б говорил, не зашла б. Открыто было. Любопытство, понимаешь?
ДЭН. И как оно, любопытство, удовлетворено?
ЮЛЯ. Почти.
ДЭН. Ну заходи. Не бойся.
Она входит. Он – за ней. Захлопнул дверь. Стоят, напряженно смотрят друг на друга.
ДЭН. Обыскивать не надо?
ЮЛЯ. Если поможет (поднимает руки вверх) Так? Правильно? А… нет! (становится лицом к стене, поднятые над головой руки кладет на стену, расставляет ноги) Так, нормально?..
Дэн смотрит. Если не осматривает. Подходит, проводит по волосам. От неожиданности она замирает, прислушивается к его прикосновениям… Он стоит за ней близко, и она, должно быть, слышит его дыхание затылком. Он резко берет ее за голову, поворачивает лицом к себе, целует, снова отворачивает от себя, другой рукой снимает с нее леггинсы…
ЗАТЕМНЕНИЕ
Юля и Дэн лежат на полу после секса. Он – на спине, она на боку, подперев рукой голову, смотрит на него.
ЮЛЯ. А что в этой комнате такого таинственного?
ДЭН. Ничего.
ЮЛЯ. Ничего?
ДЭН. Ничего.
ЮЛЯ. Абсолютно?
ДЭН. Абсолютно. Просто это моя комната, и мне не нравится, когда кто-то заходит без спроса. Я не знаю, чем это объяснить. Это как-то интимно, понимаешь. Здесь моя энергетика…
ЮЛЯ. Ну да. Я почувствовала.
ДЭН. Да?
ЮЛЯ. Ага.
ДЭН. Но если впустить в нее чужую энергетику, то произойдет некий конфликт, и я потеряю что-то.
ЮЛЯ. Как все сложно. Ты что, никого не впускаешь в свою жизнь?
ДЭН. Почему? Пускаю. Но не всякого.
ЮЛЯ. А меня? Меня ты впустил? (Он не отвечает).
ЮЛЯ. Ты странный. Но если б ты был другим, я бы никогда не вошла сюда. Алекс просто говорил, что ты пишешь. Мне хотелось посмотреть, как ты живешь…
ДЭН. Чтобы что-то для себя понять?
ЮЛЯ. Да.
ДЭН. Значит, ты решила начать расследование отсюда?
ЮЛЯ, (касается его лица). Ну, раз уж так вышло, то это ж не просто так?
ДЭН. Не просто. Наверно не просто.
Она смотрит на фотографии что на стене.
ЮЛЯ. Это твои девушки?
ДЭН. Когда-то были.
ЮЛЯ. Хорошеньких выбираешь…
ДЭН. Я их не выбирал.
ЮЛЯ. А кто? Они тебя?
ДЭН. Скорее всего.
ЮЛЯ. Прикол. А ты вообще когда-то их выбираешь?
ДЭН. Иногда. Я это не умею. Да и вряд ли заслуживаю.
ЮЛЯ. Ух ты! Впервые такое слышу.
ДЭН. А что тут такого? Я неудачник. Это и так ясно. Я не из тех, кто ходит в дорогом костюме, но с тремя рублями в кармане. Может, поэтому я и выбрал писательство. Потому что больше ничего не умею. Ради этого, конечно, тоже приходится жертвовать…
ЮЛЯ. Например, чем?
ДЭН. Самым обычным. Удовольствием быть животным, любить… не знаю…
ЮЛЯ. По-моему, ты себе в этом не отказываешь.
ДЭН. Иногда да… Я обычный человек. Может, я даже и не писатель никакой. Не знаю. И никогда им не стану. Скорее всего, это просто ширма, за которой я прячусь от жизни. Потому что не умею жить как вы, как все. Может, этих девушек тоже никогда и не было… Может, я повесил эти фотки, чтобы все думали, что они у меня были, и спрашивали… В моей жизни ничего нет интересного. Все это ложь. Я каждый раз просто должен себе доказывать, что моя жизнь чего-то стоит. Для этого тебе, например, достаточно просто влюбиться, или что-то еще… Я для этого пишу. Но в этом мире есть только одно доказательство своего существования – деньги. Я смешон и неубедителен, пока у меня их нет. Я стыжусь этого. Самого себя. Может, поэтому, мне и не нравится, когда в мою заходят. Это все равно, что войти в мою душу. А там ужасно, темно и пусто. И я стыжусь этого, как какой-то болезни.
Пауза.
ЮЛЯ. Ну почему ты решил, что не можешь любить?
ДЭН. Потому что меня не за что любить. Любят за деньги. А я не хочу никому лгать. Я всегда буду неудачником.
ЮЛЯ. Ты просто не веришь людям.
ДЭН. А ты?
ЮЛЯ. Верю. Например, тебе сейчас.
ДЭН. Напрасно.
ЮЛЯ. И я не вижу в том, о чем ты тут говоришь, чего-то ужасного и фатального. Совсем наоборот. Ты очень интересный, и ты совсем не отшельник. Просто в тебе говорит сейчас твой цинизм. А цинизм, это, я называю изнанка прошлых обид. Ты мне нравишься, Дэн.
ДЭН. Ты будешь чай или кофе?
ЮЛЯ. Кофе.
ДЭН. Отлично. Я тоже.
Дэн уходит. Она остается в его комнате.
ЗАТЕМНЕНИЕ.
Улицы города. По ним идут люди. Идут в одну сторону. Люди счастливы, потому что счастливы и те люди, что идут с ними. Все счастливы. Счастливые люди оранжевого цвета. Они смеются. Танцуют. Влюбляются. В таких же счастливых оранжевых людей.
ЗАТЕМНЕНИЕ.
Врывается чем-то встревоженный Алекс. Мечется.
АЛЕКС. Марта, Юля!
ЮЛЯ. Че ты орешь?
МАРТА. Что случилось?
Выходит Дэн.
АЛЕКС. Там «наши» пошли на «кабмин»… А там омоновцы! Их тьма! Вся площадь… Со щитами… Марта, Юля, скорей собирайтесь! Блин!
ДЭН. И чему ты радуешься?
АЛЕКС. Слушай, не лезь, ладно, со своими нравоучениями! Хватит уже учить!
ДЭН. Я боюсь, что учить уже бесполезно. Ты не понимаешь самого простого. Того, что там происходит. Ты не знаешь, потому что не хочешь знать, и слышать.
ЮЛЯ. Да не ссорьтесь вы! Ребята…
АЛЕКС. Я все понимаю. И отдаю себе отчет. И поэтому я буду там. Потому что там и мои друзья, черт побери! Если этого мало!
ДЭН. Твои друзья не только там.
АЛЕКС. Оказалось, что только.
ДЭН. Фанатик!
МАРТА. Да замолчите вы!
АЛЕКС, (не обращая внимания на Дэна, к девушкам). Вы идете?
ДЭН. А чего ты их тащишь? У них своя голова на плечах.
АЛЕКС. Марта…
МАРТА. Дэн прав. Это не разумно, Алекс.
АЛЕКС. Там же все наши!
ДЭН. Блин, да какие ваши! Никуда она не пойдет, если ты не понимаешь по-хорошему.
АЛЕКС. Что?!
ДЭН. Да хватит тебе метаться! Сядь и успокойся. Ты все поймешь. Я хочу, чтоб ты меня послушал. Главное – услышал. Я назову тебе несколько причин, почему она не должна там быть. Слушай. Она не гражданка этой страны, это раз. Это все не игрушки и не забавы, это два. Если б ты ее любил, ты бы не пустил ее, это три. И последнее, – я знаю Марту… Я был знаком с ней еще 10 лет назад. И она для меня больше, чем ты думаешь. Она будет здесь, пока вы там не перебеситесь.
Пауза.
АЛЕКС. Это что, правда? Марта… почему ты молчишь? Да?
МАРТА. Да.
АЛЕКС. Офигеть!.. Зачем?.. Почему ты не сказала? Почему вы не сказали?..
МАРТА. Я… я просто дура, Алекс. Мы не хотели делать тебе больно….
ДЭН. Извини…
ЮЛЯ. Пиздец! Охренеть можно! Просто водевиль какой-то! Дэн, но ведь ты это специально замутил? Скажи… Какой сюжетец! Или я не права?
ДЭН. Ты ошиблась.
ЮЛЯ. А я вообще ошиблась. По жизни! (Алексу) Пойдем давай!..
Забирает его с собой. Уходят.
ЗАТЕМНЕНИЕ.
Входит Юля. Она пьяна. В руке у нее бутылка. Она садится на кухне. Закуривает. Слышны митингующие. Такова тишина.
В комнате Дэна он и Марта.
Юля подходит к двери Дэна. Не стучит. Она идет, собирает свои вещи, уходит.
Юля на ночной улице.
Она плачет.
ЮЛЯ. Я тебя понимаю, Дэн. Я не понимаю просто, чего ты хочешь? Дэн, все, что ты там делаешь… в своей конуре, я не понимаю… Может, ты думаешь, что спасаешься так от этого мира… от нас, неразумных… но все равно, этот мир, он же сейчас там, в твоей комнате он… вокруг тебя он… а ты… он же всегда там был… а ты, а ты его не видел. Ты думаешь, что эти стены спасут тебя от него? Дэн, а что ты пишешь там? Что ты вообще знаешь о людях? Если ты не видишь дальше своего компьютера… что ты можешь нам о них рассказать? А ведь ничего не заканчивается… и все это понты блин, для пионеров, эта твоя комната… душа, в которую вход по фейс-контролю, это якобы нарушит течение твоей крови… татуировки твои, вся твоя жизнь… это все понты для приезжих… понял? На самом деле, я знаю, на самом деле ты все время только и ждешь, что кто-нибудь нарушит этот знаменитый покой… что кто-нибудь принесет тебе кусочек свежего, чужого, чего у тебя нет… вот и все, чего ты ждешь. Вот и все.
Улицы города. Идут счастливые люди. Юля только идет против течения. Навстречу. Люди счастливы, потому что счастливы и те, кто идет рядом. Все счастливы… Счастливые люди оранжевого цвета. Они смеются. Танцуют. Влюбляются. В таких же счастливых оранжевых людей. Юля идет против этого течения, плачет. Но ее слезы – ничто, по сравнению с общим счастьем. А счастливые люди, как известно, слез не замечают.
ТИШИНА.
ЗАТЕМНЕНИЕ.
КОНЕЦ. |
